Светлана Кистенева
Среди картин, которые сейчас занимают место отсутствующих портретов И.В.Тарханова, три работы Николая Дубовского (1859 – 1918 гг.).
Сама эта выставка призвана утвердить успехи музейной реставрации последних лет, но «вторым планом» здесь и другое. Картины, постоянно прописанные в фондах, готовы рассказать свои истории, далёкие от угличских тем и реалий. Вот и Дубовской – три его пейзажа были переданы Государственным Русским музеем в музей провинциальный в марте 1963 года вместе с холстами Маковского, Боткина, Айвазовского (сейчас все они соседствуют в зале).
Итак, «Зима», которой сто четырнадцать лет и которая так похожа на ту, что сейчас за окнами зала. Уроженец казачьего Новочеркасска и академик живописи, четыреста картин и множество этюдов, приверженность национальному пейзажу и медали на международных выставках (Париж, Мюнхен, Рим). Среди «классических» передвижников он как-то старо-молодой, хранит традиции и доверяет исканиям молодых современников.
Долгие годы Дубовской был во главе Товарищества передвижных художественных выставок, а его своего рода пропуском «в передвижники» стала картина 1884 года «Зима», которая на двадцать три года старше той, что у нас, они, скажем, как мать и дочь со своими сходствами-несходствами.
Сельский мотив обеих, как кажется, с южно-русскими интонациями из новочеркасского детства художника: непроезжая в распутицу дорога, домики с нахлобученными шапками заснеженных крыш, тёмные клювастые птицы, прибившиеся к жилью. Предвечернее низкое солнце и яблочные тона неба у «старшей». «Младшая» - с высоким солнцем на переломе зимы, с обещанием вечернего мороза и бодрого хруста подмёрзшей дороги.
Ещё в 1890-е годы художник познакомился с французским импрессионизмом. Собственно, передвижники и импрессионисты делали одно дело – проверяли на прочность панцирь академизма, приближали живопись к жизненным явлениям (первые) и жизненным впечатлениям (вторые). Не сходились, конечно, в целях и понимании правды в искусстве. Впрочем, давно было сказано, что для немцев правда это «истина», понятно, слегка умозрительная, для французов – «очевидность» как она есть, а у художников ещё и разложенная на оттенки, и для русских правда – это, понятно, «справедливость», к которой надо стремиться. Где ж тут договориться!
И всё-таки художник скорее поймёт художника, даже великий Суриков писал-писал «Боярыню Морозову» с её захватывающим трагизмом, да и увлёкся снегом и следами полозьев на дороге. Ему открылось, что брать снег только белой краской уже как-то неинтересно.
Вот и тут – тёплые блики, сизые тени, рефлексы неба. Этот снег здесь – главная субстанция пейзажа, остальное им укрыто, или оттенено, или освещено. Прямо как за окном в нынешнем феврале.
Что ж, картины Дубовского не затерялись в переменах вкусов и пристрастий бурного прошедшего столетия. Маленькая справка: картина Дубовского «Благовест» (1916 г.) в декабре 2013 года на торгах лондонского аукционного дома MacDougall’s, стала топ-лотом и была продана за рекордную сумму — 777000 фунтов стерлингов, вдвое превысив эстимейт.