Версия для слабовидящих
Государственное автономное учреждение культуры Ярославской области
Угличский государственный историко-архитектурный и художественный музей
8 (800) 2507317
Евгений Лиуконен
В середине января на странице «Углече Поле» в Фейсбуке была размещена старинная фотография, привлекшая внимание многих. Это была заметка из художественно-литературного журнала «Огонёк» за 29 июня (12 июля) 1914 года, озаглавленная «Грандиозный пожар в гор. Угличе». Она содержит краткий текст и фотографию Старо-Ростовской (Первомайской) улицы после пожара. Появление данного материала стало настоящим открытием, поскольку местные исследователи не располагали сведениями об этом, несомненно, значительном событии в истории города.
Причины нашего неведения вполне объяснимы. Крайне сложно освоить, изучить огромнейшие материалы старинной российской прессы и выявить сведения об Угличе. Лишь недавно благодаря интернету эти архивы стали общедоступны. По воле обстоятельств последний номер газеты «Угличский край» вышел за день до пожарного бедствия. Таким образом, местные журналисты не могли отразить его в своих публикациях. Спустя менее месяца началась Первая мировая война, а далее последовали известные события.
Совсем неудивительно, что на фоне колоссальных социальных потрясений, нескончаемых войн и революций затерялась память о каких-то событиях городской жизни. Имелись и фотографии того пожара, но по незнанию их обычно связывали с эпохальным пожаром апреля 1921 года, хотя можно было заметить ряд несоответствий. Ставшая известной публикация в «Огоньке» стала ключом к обретению исторической памяти о другом событии, позволила установить немало интересных подробностей.
Начало Первомайской (Вознесенской, Старо-Ростовской) улицы на рубеже XIX-XX веков существенно отличалось от нынешнего. Уже стоял нарядный и величественный дом купцов Евреиновых, но местность пересекал опоясывавший торговую площадь Зарядский переулок, имевший сквозной проезд. Около «рядков» находился снесённый недавно деревянный домик – флигель имения Выжиловых. Вдоль переулка располагалось двухэтажное краснокирпичное здание, примыкавшее к дому № 6 по улице Ростовской, в советское время перестроенное в Дом быта. Это было имение купцов Горбачёвых, позднее перешедшее купцам Пивоваровым. Там размещались постоялый двор и мучные склады.
На углу Вознесенской улицы и Зарядского переулка находилось имение мещан Колесниковых. В 1895 году там был построен деревянный одноэтажный дом шириной по фасаду 15 аршин, длиной во двор 10 аршин (10,6х7 м) и по соседству небольшая лавка 5х8 аршин (3,5х5,7 м). Судя по чертежу и фотографиям дом был довольно высокий, в пять окон с лучковыми перемычками, имел четырёхскатную крышу с небольшим фронтоном. Далее по Вознесенской улице тянулись высокий забор и постройки мучных кладовых Горбачёвых, Пивоваровых. Ныне там находится трёхэтажный многоквартирный дом.
По правую сторону Вознесенской улицы, в 12-м квартале, от угла с Зарядским переулком было несколько деревянных домов и небольших земельных участков – купцов и мещан Голевых, Перелякиных, Саватеевых, Фомичёвых, Столбовых. В середине квартала (на месте дома № 8а по Первомайской улице) располагался двухэтажный каменный дом, делившийся на две части. Половина имения принадлежала купеческому семейству – Марье Ивановне и Никифору Петровичу Меховым, владевшим экипажной, мебельной и стеклянной лавкой. Вторая половина – мещанам Митрофановым. Здание было в семь окон по фасаду, причём, средняя ось глухая. Лаконичный декор составляли пояски и карниз. Композиционно оно было очень похоже на дом № 32 по улице Октябрьской, тоже построенный на двух владельцев, а ныне, к сожалению, пребывающий в руинированном состоянии.
В 1900 году ближе к началу улицы купец Николай Никифорович Мехов построил новый двухэтажный краснокирпичный дом с насыщенным эклектичным декором (ныне здание полиции). Помимо обширного имения по Вознесенской улице он владел несколькими лавками в Малом Гостином ряду, в которых рекламные объявления начала ХХ века предлагали следующий ассортимент товаров: «Посуда, фарфор, хрусталь, лампы. Венская мебель, оконныя стекла. Кровати, матрацы». При доме находилась экипажная и мебельная мастерская. Помимо хозяев и прислуги там проживали служащие торговых лавок, мастера-колёсники. Таким был облик местности накануне трагедии – типичная для центральной части города каменная и деревянная застройка, включавшая жилые дома, лавки, склады, постоялые дворы, трактирные заведения и мастерские.
В упоминавшейся заметке журнала «Огонёк» от 29 июня 1914 года сообщается: «Пожар начался после полудня при сильном ветре. Пламя и искры переносились с дома на дом, поджигая всё на пути. К счастью, в разгар пожара разразился сильнейший ливень, который и облегчил задачу пожарных. При помощи дождя пожар был вскоре потушен, но, тем не менее, выгорели дотла 11 домов, каретные сараи и множество надворных построек. Убытки громадны». Это не единственное сообщение – в ярославской ежедневной газете «Голос» от 18 июня приводится небольшая заметка: «В ночь на понедельник 16 июня произошёл большой пожар, которым уничтожено два квартала с жилыми домами и постройками. Горели здания по Старой Ростовской и Ново-Ростовской улицам, близ Торговой площади. Из крупных домов огнём уничтожены дома Мехова и дом Пивоварова. Причина пожара и убытки не выяснены».
21 июня в «Голосе» публикуется более подробный обзор случившегося: «Подробности пожара. 15 июня, около 4 час. дня, в самом скученном квартале № 12-м, по Вознесенской улице, в доме Н.Н. Мехова загорелась надворная постройка. Огонь быстро перешёл и на соседние строения.
Благодаря жаркой погоде деревянные постройки до того были нагреты, что для воспламенения их достаточно было одной искры.
Не более как через час – горело уже в четырёх местах трёх кварталов, а именно: обе стороны 11-го квартала (между Вознесенской и Ростовской улицами), одна – 12-го, выходившая на Вознесенскую ул. и горела крыша дома в 24-м квартале, не говоря о массе случаев в отдалённых кварталах, куда залетали огненныя «галки», доставляя серьёзные опасения.
Ход пожара рисуется в следующем виде. Сначала занялась одна сторона 12-го квартала со стороны Вознесенской улицы при небольшом северном ветре и, возможно, что огонь, дошедши до конца квартала был бы локализован, так как антипожарные силы сосредоточены были бы в одном месте. Но вдруг совершенно неожиданно поднялся вихрь, подул сильный юго-западный ветер, и фронт огня переменился: под огнём уже очутился 11-й квартал, который быстро, точно по волшебству, загорелся с обеих сторон.
Пожар представлял море огня. Такого грандиозно-стихийного пожара не запомнят даже старожилы, а такой паники – никогда угличане не переживали. Прекращению огня способствовал хлынувший ливень.
Сгорело всего 9 домов (из них 3 - каменных) и более двадцати надворных построек, застрахованных в разных страховых обществах.
Пока выяснено, что общество «Саламандра» потерпело убытка от пожара более 55 тысяч, а 1-е Российское – более 10 тысяч. Общий же убыток всех страховых обществ до 100 тысяч рублей.
Причиной такого грандиозного по Угличу пожара была «сшибочка по бабушке». Так у нас в Угличе называют поминки по старушкам. В этот день, 15 июня, в доме Мехова происходила эта «сшибочка», по умершей старушке. Финал «сшибочки»: пьяные рабочие… пожар… бесприютные погорельцы и – стотысячный убыток».
Л.И. Дикарёва в своих воспоминаниях описывает несколько иначе: «Лето. Десятое воскресенье после Пасхи – день гулянья за Волгой… Но в этот раз гулянье не состоялось: часов в 11 началась такая буря, что ничего не было видно от поднявшейся пыли. Телефон не работал – порвались провода. Темно стало и от нависавших кругом тёмно-свинцовых туч. Началась гроза – ливень с градом полился на землю. И тут… набат! От грозы загорелся дом Меховых, что на Старой Ростовской улице. Огороды меховского дома граничили с нашим огородом, а стало быть, и с нашим крытым двором. Ветер нёс прямо на него искры. В нашем доме начался переполох. Стали всё снимать, выгружать сундуки, комоды и всё это завязывать в узлы, скатерти, простыни и покрывала, чтобы при серьёзной опасности выбросить из окон. Но всё кончилось благополучно. Дом Меховых потушили и не дали загореться ни одному соседнему дому. Утихла и буря».
Можно сделать вывод, что описания пожара существенно разнятся, содержат ряд противоречий. Весьма красноречивы фотографии из собрания музея. Можно видеть обгорелые брёвна дома Колесниковых, торчащие столбы заборов, одинокую печь, искорёженное кровельное железо… На ещё дымящихся развалинах суетятся толпы людей. От двух кирпичных домов Меховых и Митрофановых уцелели лишь остовы стен. Старый дом, видимо, так и не восстановили – он был снесён в советское время. Новый дом успели отстроить до революции, интерьеры вновь отделали лепниной.
Беда, как известно, не приходит одна. Очень скоро в Угличе вновь произошла трагедия. В том же номере «Голоса» от 21 июня ниже подробного обзора большого пожара приводится сообщение: «Двадцатого июня на Московской ул. сгорело ещё два дома, всего убыток от обоих пожаров до 400,000 руб. В момент пожара полицией арестована содержательница постоялого двора Ионова, двор которой находился рядом с погоревшими домами. По заявлению группы граждан Ионова освобождена».
Затем 25 июня газета «Голос» снова делает обзор случившегося: «Подробности нового пожара. Не прошло пяти суток со дня первого пожара, как Углич посетило снова несчастье: вспыхнул пожар, но на этот раз уже с человеческой жертвою. В 5 час. утра 20-го июня, во 2-й половине сгоревшего (15-го июня) 12-го квартала, на Московской ул., загорелся сеновал постоялого двора Жолудева. Скученные деревянные постройки быстро загорелись и вскоре сеновал охвачен был со всех сторон пламенем и дымом, а 9 летний мальчик – спавший в сарае – погиб в огне. Через 2 часа нашли его обуглившимся без ног и головы. Тихая безветренная погода способствовала локализации пожара. Сгорело только два дома: двухэтажный деревянный с постройками Жолудева и двухэтажный каменный Дикарёва, в котором находилась единственная в городе типография и контора редакции газеты «Угличский Край». Типографские машины и шрифты спасены».
На этот раз беда затронула семью Дикарёвых, лишившуюся основного имущества. В случившемся обвинили Ивана Алексеевича Дикарёва, который провёл под арестом несколько месяцев, но со временем смог наладить работу типографии и эпизодический выпуск «Угличского края».
В продолжение темы 28 июня в газете «Голос» было опубликовано письмо из Мышкина, сообщавшее об удручающем состоянии угличской пожарной команды, не имевшей качественной техники, и о панике городских властей, запросивших из Мышкина на недельный срок насос «Челенжь».
Таковы подробности пожаров июня 1914 года. Масштабами и нанесённым ущербом они сопоставимы с трагедией 1921 года. Но есть и существенное различие – в 1914 году, несмотря на войну, город всё же восстанавливался, возрождалась застройка улиц, а последствия 1921 года не преодолены и столетие спустя. Центр Углича продолжает зиять пустырями, утратив важную часть своей архитектурной составляющей. Пожарные бедствия в прошлом были довольно частым явлением. Нам важно сохранять и возрождать историческую память о событиях городской жизни.
