Версия для слабовидящих
Государственное автономное учреждение культуры Ярославской области
Угличский государственный историко-архитектурный и художественный музей
8 (800) 2507317
Евгений Лиуконен
Различные питейные заведения с давних пор занимали важное место в жизни горожан. Они могли являться местом общения, встреч, обсуждения деловых вопросов, но их социальное и экономическое значение было значительно глубже и весомее. Попробуем коснуться некоторых эпизодов этой небезынтересной стороны жизни прошлого.
Традиционно приготовление различных хмельных напитков (медов, пива) являлось домашним делом, но со стороны общества и правительства осуществлялся контроль – дозволялось их изготавливать только в праздники и для своих личных потребностей. В особенности это касалось винокурения – изготовления хлебного вина, как прежде именовали водку. Это дело являлось чрезвычайно выгодным, поэтому уже на раннем этапе было взято под контроль государства. При великом князе Иване III при изготовлении хлебного вина для домашних нужд полагалось платить явочную пошлину и держать его не более нескольких дней. Иначе следовало изъятие. Примерно с середины – второй половины XVI века государство полностью монополизировало производство хмельных напитков. Простому населению запрещалось их приготовление. В городах и сельской местности создавались кабаки, которые отныне становились единственным местом производства и реализации.
Казалось бы, все просто, но это дело было превращено в повинность для населения – общины должны были строить здания, снабжать всем необходимым, осуществлять производство и передавать все доходы, «кабацкие деньги», в царскую казну. Для этой цели от общества выбирались должностные лица: кабацкие голова и целовальники, которых приводили к присяге – «крестному целованию». Так происходило и в Угличе. В царской грамоте 1624 года, в частности, говорилось: «А самим им… кабацкими деньгами и всякими кабацкими запасы не корыстоватьца и кабацкаго питья самим даром не пить и родимцов своих, и друзей, и иных никого сторонних людей кабацким питьем даром не поить же… И кабацкие всякие запасы велеть покупать им вовремя и дешевою ценою… А над винокуры и над пивовары, и над ярыгами смотрети им и беречи накрепко».
Примечательно, что в августе 1617 года из Углича в царскую казну было передано кабацких денег 153 рубля. Периодически случались казусы, наглядно показывавшие всю тяжесть для населения кабацкой повинности. В 1623 году земский староста Василий Столбов «с товарищи» от лица угличских посадских людей обратился с жалобой к царю Михаилу Феодоровичу. Там излагалась суть проблемы: сын памятного в местной истории стрелецкого сотника Ивана Пашина (как известно, в Смутное время сдавшего город полякам) подал челобитную царю, где предлагал собрать в Угличе «таможенные и кабацкие казны» тысячу триста рублей, чем значительно превысил возможные предложения московских откупщиков. В результате местному воеводе П.Г. Дашкову была направлена государева грамота из Приказа большого дворца, предписывавшая выбрать Ивана Иванова Пашина в целовальники и к нему необходимое число «товарищей», а также голову из числа ярославских посадских людей.
Непомерная сумма откупа грозила населению Углича окончательным разорением, а городу запустением. Говоря о печальных реалиях, угличане перечислили в жалобе злодеяния отца И.И. Пашина, – как он в Смутное время служил у литовских людей, вымогал у горожан две тысячи рублей, а когда не получил, разорил город и монастыри. Тем же в 1619 году занимался сам И.И. Пашин в составе войска Якушки Шиша с польскими и литовскими людьми. В числе прочих преступлений им был разорен и избит лучший посадский человек Чеполосов. Сам Пашин жил в присвоенном посадском дворе, не платя никаких государственных податей и не выполняя повинности. Более того, похвалялся, в случае недобора таможенной и кабацкой казны переписать недостачу на выбранных к нему помощников из числа посадских людей.
Судя по записи на челобитной «государь пожаловал», посадскому населению была дана определенная уступка и тем город избавлен от окончательного запустения.
Если простому населению изготовление хмельных напитков было полностью запрещено, то представителям верхушки общества такое право давалось в качестве привилегии. Угличанин посадский человек Богдан Лобашков в 1634 и в 1640 годах служил на выборных должностях, «сбирал таможенную пошлину и кабацкую прибыль с радением», сдал в казну 600 рублей. За что в качестве награды царской грамотой от 22 сентября 1642 года был пожалован правом «для домашния нужды вина выкурить и пива сварить и держать про себя с явкою, а не на продажу», о чем уведомлялись кабацкие голова и целовальники.
При этом для нужд основной массы населения на торговой площади существовал кружечный двор, чье устройство дано в Писцовых книгах 1674-1676 годов во всех подробностях. Он включал целый комплекс сооружений. – Там были «погреб сосновой с выходом, на нем амбар... у выхода решетка с засовом, у погреба двери с нутряным замком». В погребе находились 113 дубовых и еловых бочек. Также были: ледник пивной сосновой; на нем амбар… Изба питейная с прирубом. Рядом располагался «амбар запасной», в котором находились 24 куба с трубами (оборудование для производства хлебного вина), «государево орленое медное ведро да полведра» (эталоны объема при продаже хмельных напитков), две ендовы, два медных ковша, 25 железных таганов.
В запасном амбаре лишь хранилось необходимое оборудование. А вот на берегу Каменного ручья стояла винокурня длиной 14 сажен, поперек 5 сажен без трети (30х10 м); «…на винокурне в очаге котел, железных бражных и заторных опальников двадцать, один чан, осмнадцать трубниц, два колодезя, да близ винокурни амбар запасной. На берегу ручья, где прежде находились кузницы, было специально очищено место для хранения дров, необходимых в производстве. Еще имелась «поварня пивная… в ней котел железный, в очаге двенадцать таганов».
В XVIII веке в Угличе был хорошо известен пришедший на смену деревянным сооружениям так называемый «волжский кабак» или царское кружало – каменное здание, стоявшее на мысу при впадении Шелковки в Волгу. О нем и других кабаках автор Угличского летописца с сожалением писал: «И на большой Хлебной площади есть, поблиз Волги, подвал каменной. И кабаков умножение, что до десятка их, кои в Земляном городе, и при площади ж, и на посадах, и за посады, и у святых обителей, поблиз града, кабацкия ныне уже настроены многия домы весма на погибель душам християнским, где бывают у пияных и ссоры, и всякия брани в пияньстве».
В последнем он не преувеличивал. Сохранилась грамота от 5 декабря 1642 года, где описывалось нападение кабацких ярыжек (как именовали младших ответственных за винную торговлю) на человека князя Юрия Андреевича Сицкого, который вез крупную сумму денег. По выходе из «меньшого кабака», по дороге за рядами на него напало двадцать ярыжек «и учали нас бити и грабить и я от них боронился топорком, а я не ведаю, я ли его посек того ярыжки или мои товарищи, а бьючи сняли с меня кафтан вишневой, цена 4 рубли… да боярских 30 рублев денег… и с боярскими грамотами, да шапку вишневую с пухом, да штаны багрецовые черленые, да перстень серебряной, вставка красная, и бив меня и ограбив, поделили те ярыжки на кабаке».
Сколько еще подобных драматичных историй произошло в местных кабаках?! При описании сильнейшего наводнения 15-16 апреля 1719 года, когда были затоплены кремль, торговая площадь и значительная часть посада, в Угличском летописце был отмечен особенный ущерб, нанесенный казенному подвалу, в недрах которого водой перевернуло многие бочки с вином, пивом и медом. Втулки вылетели, и все содержимое вылилось в воду. Другие всплывшие бочки и вовсе вынесло из подвала. Пока не спала вода, туда никто не мог войти и принять меры для спасения казенного имущества.
Почему данный эпизод был особо отмечен автором Летописца? Ответ прост – посадское население по-прежнему несло ответственность за винную монополию, которая приобрела еще большее значение в петровское время. Весь ущерб ложился на горожан. В последующее время история винной монополии имела длительное продолжение, которое отражено во многих фактах местной истории.
