Сельцо Григорьевское и его владельцы

Евгений Лиуконен

Среди достопримечательностей Угличского края одно из первых мест занимает Супоневский дворец. Такое значение старинная дворянская усадьба продолжает сохранять несмотря на то, что уже давно находится в руинированном состоянии – фактически в последней стадии разрушения. Даже в масштабах страны эта усадьба пользуется немалой известностью как один из ярких отголосков дворянской культуры, как одно из наиболее таинственных, окутанных преданиями мест.

Уникальный памятник неуклонно погибает под ударами природных факторов и хищнических усилий мародёров. И этот факт – важный повод ещё раз обратиться к его истории. Пока ещё сохраняющиеся руины главного дома, остатки парка являются важнейшим источником, приоткрывающим страницы истории усадьбы. Многое ранее неизвестное открывается в процессе разрушения. Важно вовремя изучить и понять, успеть зафиксировать подлинные реликвии прошлого.

История усадьбы в первую очередь связана с двумя местными дворянскими фамилиями – Григорьевыми и Супоневыми. Затруднительно проследить раннюю историю этих родов. По мнению Н.Н. Кашкина, с угличской ветвью Григорьевых мог быть связан Семён Михайлович, в 1570 году возглавлявший Большой полк, а также участвовавший в обороне Троице-Сергиева монастыря в Смутное время Иван Михайлович. Микифор Алферьев сын Григорьев был в числе боярских детей, в 1602 году отправленных в Англию для обучения разным наукам по указу царя Бориса Годунова. Как известно, они отказались вернуться на родину – в начале из-за событий Смутного времени, потом хорошо обосновавшись на чужбине. Григорьеву довелось стать англиканским пастором, что свидетельствует о немалых способностях.

В Писцовых книгах Угличского уезда 1629-1631 годов значатся Никифор Фёдоров и Михаил Фёдоров дети Григорьевы, владевшие поместьями в Городском стане. Им принадлежали сельцо Юркино «на речке на Орле», пустоши Базыково «на речке на Ерге», Клясово, Демково и др. Н.Ф. Григорьев также владел восемью пустошами в Кацком стане. У него был сын Степан Никифорович, служивший поручиком, дворянином московским. Сын последнего, Никита Степанович, в 1720-х годах значится в должности рентмейстера (казначея) Вологодской провинции. В 1731 году он упоминается как товарищ (заместитель) воеводы Угличской провинции. Очевидно, при нём центром родовых владений становится усадьба – сельцо Демково, находившаяся около деревни Юркино, за ручьём Орлек. В 1703 году «усердием господ Григорьевых» в селе Дмитриевском «на Орлеке» строится каменная церковь Великомученика Димитрия Солунского. Небольшое село (или погост) находилось примерно в версте от усадьбы, на высоком обрывистом берегу. Эта церковь стала первым каменным немонастырским храмом Угличского уезда.

Следующим в роду был Пётр Никитич Григорьев – основатель прославленной усадьбы. Он также находился на государственной службе: в 1740 году упоминается в чине подполковника, а 17 января 1762 года был произведён в генерал-лейтенанты. Ему довелось занимать должности главноприсутствующего в Межевой канцелярии, присутствующего в Канцелярии от строения государственных дорог. По утверждению Б.А. Дмитриева, также состоял в какой-то должности при Царскосельском дворце, очевидно, занимаясь хозяйственными и строительными вопросами. Возможно, он оказался в императорской резиденции благодаря родственнику и соседу по угличским владениям Аристарху Петровичу Кашкину, – всю жизнь служившему при дворе, а с 1763 года состоявшему в должности главного командира Конторы строений и вотчинного правления Села Царского с приписными к нему селениями и колонистами.

Родоначальником Супоневых, по преданию, был ливонский рыцарь Генрих Супон, прибывший на русскую службу при великом князе Димитрии Донском. В XVII веке Супоневы служили стольниками, стряпчими, воеводами. В частности, Матвей Семёнов сын Супонев в 1683-1687 годах был воеводой в Угличе. Григорий Осипович в конце XVII века упоминается как думный дворянин, в 1697 году давший вольную своим дворовым людям из села Кузяева Угличского уезда. Тимофей Алексеевич Супонев в 1720-х годах служил земским комиссаром Угличской провинции. Это была весьма высокая и ответственная должность, введённая областной реформой 1719 года, – глава дистрикта (округа в составе провинции). В 1727 году дистрикты преобразованы в уезды.

В XVIII веке Супоневы были внесены в родословные книги Московской, Смоленской и Ярославской губерний. Вопрос происхождения местных представителей рода ещё нуждается в изучении. Есть упоминания, что Николай Авдиевич Супонев получил земельные пожалования в Угличском уезде от императрицы Елизаветы Петровны. Возможно, был в числе офицеров лейб-кампанцев, совершивших дворцовый переворот 1741 года. Правда, в таком случае при вступлении в брак с Ольгой Петровной Григорьевой (примерно во второй половине 1760-х годов) мог быть в довольно пожилом возрасте. По другим сведениям, он родился в 1730 году. Обладая значительным состоянием, секунд-майор Н.А. Супонев в 1776-1777 и 1787-1790 годах избирался на пост предводителя угличского уездного дворянства, а в 1790-1792 годах – ярославского губернского. Упоминается в документах и начала XIX века.

Его сын Авдий Николаевич (1770-1821) унаследовал обширные владения Супоневых и Григорьевых, включавшие 1400 душ крестьян в Ярославской, Костромской и Тверской губерниях. Очевидно, ему довелось стать наиболее высокопоставленным и известным представителем рода: начал службу в 1788 году сержантом лейб-гвардии Преображенского полка, в феврале 1791 года переведён в лейб-гвардии Конный полк, а 11 января 1800 года переведён в «новоформировавшийся» Кавалергардский полк – уже с производством в чин полковника. В том же году за выполнение поручений императора Павла I награждён орденом Св. Анны 3-й степени, а вскоре пожалован в командоры Св. Иоанна Иерусалимского. 1 октября 1801 года вышел в отставку в чине генерал-майора и проживал в своём имении.

По прошествии десятилетия, в марте 1812 года, был назначен на должность владимирского гражданского губернатора в чине действительного статского советника. В годы Отечественной войны его положение оказалось очень ответственным, поскольку во Владимирскую губернию бежало московское дворянство, перевозились ценности. Губерния находилась в прифронтовой зоне, поэтому губернатор уделил большое внимание формированию ополчения и резервного пехотного полка, обеспечению продовольствием, размещению раненых и военнопленных. За активную деятельность в годы войны был награжден орденами Владимира 3-й степени и Анны 1-й степени.

А.Н. Супонев признавался деятельным и активным руководителем, вникавшим во все тонкости дел. Современники вспоминали о нём как о весёлом общительном человеке, любителе дружеских застолий и карт. При этом находили необязательным: «сулил много, делал мало». Владимирцы относились к губернатору с симпатиями. Наиболее запомнившейся заслугой стало устройство бульвара для прогулок в 1815 году.

В январе 1817 года Авдий Николаевич ушёл в отпуск по болезни и вскоре был смещён с должности. В этом факте могло проявиться личное отношение императора Александра I, который, в отличие от Павла I, очевидно, не благоволил Супоневу. Он был женат на Марии Петровне Неклюдовой (1777-1844) и имел трёх детей. Супруга признавалась домовитой, наделённой многими талантами: среди прочего была хорошей художницей, писала портреты и картины. Дочь Елизавета осталась девицей. Ольга (1803-1866) в 1830 году вышла замуж за генерал-майора Ивана Павловича Шипова (1793-1845).

Сын, Николай Авдиевич (1809-1861) окончил Пажеский корпус, служил в лейб-гвардии Конном полку, участвовал в подавлении польского восстания. С 1838 года находился на гражданской службе в Ярославской губернии, некоторое время состоял в должности полицмейстера. Был женат на Варваре Васильевне Новосильцевой (1814-1846). У них была дочь Елизавета Николаевна, родившаяся в 1840 году, вышедшая замуж за Александра Александровича Корнилова (1834-1891) – участника Крымской войны, военного журналиста и чиновника, родственника вице-адмирала В.А. Корнилова. Были и другие дети. Среди потомков и в дальнейшем наблюдалась преемственность, о чём свидетельствуют непременно использовавшиеся родовые имена: Николай, Авдий, Ольга, Елизавета.

В годы расцвета во владении Супоневых находилось значительное образцовое хозяйство, включавшее молочную ферму, конский завод в сельце Демкове, основанную в 1789 году Н.А. Супоневым полотняную фабрику. Также есть упоминания о суконном и шёлковом производствах. Но в первой половине XIX века хозяйство стало приходить в упадок, что было характерно для многих помещичьих имений. Носивший тоже имя внук, майор и кавалер Н.А. Супонев, в 1846 году продал помещице А.Я. Зыковой за 45 000 рублей серебром значительную часть имения, включавшую сельца Демково, Ясково, Горкино, Игумново, Морозово, Фоминское, Юркино, деревни Клясово, Исаковку, Житово, Мильцево, пустоши Герасимово, Грубилово, Вадилово, Петрецово, Жуково, Евцово Мышкинского уезда. В сельце Демкове находились два каменных людских флигеля, скотный двор, мукомольная шатровая мельница «о трёх поставах» и небольшой сад. Проданное имение было заложено в Сохранную казну – покупательница принимала на себя обязательства по выплате долга. В документах также упоминается продажа леса под вырубку. Так, очевидно, постепенно и было распродано имение. Интересно было бы установить дату продажи наиболее заметной части – сельца Григорьевского. Кто им распорядился – Н.А. Супонев или наследники? Также было бы важно проследить последующих владельцев, о которых в наличии лишь крайне незначительные сведения.

Неизвестна и дата основания сельца Григорьевского. Усадьба была построена генералом П.Н. Григорьевым на приобретённой посадской земле. Б.А. Дмитриев называет дату: 1769-1770 годы, примерно соответствующие замужеству дочери Ольги и рождению А.Н. Супонева. Но насколько верна указанная дата? Только выявленные документы могли бы дать точный ответ. Одним из них является план имения примерно 1771 года, размещённый на одном из дорегулярных планов города. Понятно, что к тому времени сельцо уже существовало и представляло целостный комплекс различных строений и парковых насаждений. Очевидно, оно действительно было основано в 1760-х годах. Но и в 1785 году сельцо ещё именовалось «новопоселённым». Некоторые сведения предоставляет архитектура зданий.

Главный дом, по обозначению на плане 1771 года, и на основе анализа архитектурных форм, не был построен единовременно – его изначальной частью являлось западное крыло с системой углублённых в землю сводчатых подвалов-погребов. Он мог иметь деревянный второй этаж. Лишь спустя некоторое время строятся восточный и продольный корпуса, каменный верхний этаж изначальной части. В итоге здание приобретает П-образный план, значительные размеры и дворцовый характер. Постепенно менялись облик парка и общая структура имения. Здесь мы остановим внимание на его наиболее интересной и совершенной части.

Основным элементом усадебного ансамбля являлся главный дом, обращённый плоским фасадом к берегу Волги и центральной части Углича, а углублённым двориком – к парку. Здание имело выверенную логичную композицию, в основе которой сочетание чёткого ритма вертикалей лопаток, рамочных обрамлений окон, прямоугольных филёнок, рустовки нижнего этажа. Важнейшими акцентами (до появления портика и боковых флигелей) являлись выступающие боковые части паркового фасада в пять осей, повторённые на плоском волжском фасаде. Центр боковых ризалитов выделен раскреповками в три оси, в каждом простенке широкие плоские лопатки. Углублённые оконные ниши нижнего этажа обработаны рустом. Высокие проёмы верхнего этажа имеют рамочные обрамления, в нижней части которых помещены филёнки со средними выступами. Выше, на плоскости стены, надоконные филёнки со ступенчатыми углублениями. Завершает стены профилированный карниз с дентикулами. Углы узких боковых частей обработаны лопатками с вертикальными филёнками на уровне верхнего этажа и двумя дентикулами в завершении, в составе карниза. Надоконные филёнки дополнены угловыми и нижним выступами, завершены тонкими лепными лучковыми сандриками.

Обозначенные элементы формируют композицию и других частей здания. Например, можно отметить, что все углы оформлены лопатками с филёнками и парными дентикулами, придающими углам крещатую форму. На широких торцевых фасадах, имеющих десять осей, эти лопатки выделяют центральную группу из двух окон. В других простенках лопатки отсутствуют, карниз не содержит дентикул (кроме парных над лопатками). Аналогично оформлен углублённый двор-курдонёр – в нём также основными элементами являются рустовка нижнего этажа и обрамления окон верхнего. Причём, надоконные филёнки, как и нижние, с внутренними выступами.

Протяжённый волжский фасад в шестнадцать осей имеет описанные боковые части, соответствующие ризалитам паркового фасада. В центральной части лопатки с филёнками разделяют шесть окон на парные группы, а карниз дополнен сухариками.

Такова композиционная схема здания, проникнутая строгой логикой, сложной системой повторяющихся элементов. При этом можно отметить, что в облике здания немного фигурных деталей – таковым является завершающий профилированный карниз. Крайне незначительно применена лепнина. Горизонтальные членения дополняет простой узкий междуэтажный поясок из поставленных «на ребро» кирпичей. Важными особенностями также являются чётное количество осей (кроме боковых частей паркового и волжского фасадов), отсутствие особо акцентированных входов. Предельно строгая композиция, основанная на прямоугольных членениях, также исключила использование арок и завершающих элементов наподобие фронтонов и аттиков, распространённых в архитектуре раннего классицизма. Каждый из четырёх фасадов являлся парадным, был в одинаковой степени наделён представительным обликом.

В процессе разрушения здания выявилась интересная деталь, характеризующая первоначальный облик волжского фасада, – до пристройки монументального шестиколонного портика. На лопатках двух простенков нижнего этажа, фланкирующих два средних окна, под осыпавшейся штукатуркой вскрылись заложенные филёнки и в верхней части (пониже перемычек окон) вставки из трёх рядов белокаменных блоков. Что это было? Можно предположить, что центр волжского фасада в два окна был акцентирован балконом, опиравшимся на фигурные консоли. Вполне естественно, что основания консолей выполнены из белого камня. При сооружении портика их стесали, а выщербленную поверхность камня заштукатурили. Дальнейшая судьба распорядилась так, что здание претерпело ещё немало перестроек, грубо повреждавших целостный идеальный облик.

Композиция главного дома столь выверена и совершенна, что не вызывает сомнений участие в его создании крупного архитектора – отечественного или иностранного. Здесь неприменимы обычные сентенции о «невозможности» своевременного появления в глухой провинции данных архитектурных форм. Очевидно, что это здание не часть местной культуры, а элемент столичной, занесённый на местную почву в соответствии с желаниями и возможностями заказчика. Во второй половине XVIII столетия местное посадское население эстетическими нормами было связано ещё с допетровским временем, а подобное здание выглядело фантастически прогрессивным. В усложнённом ритме деталей заметно некоторое влияние стиля барокко. С большой долей вероятности, учитывая план 1771 года, достройка и расширение главного дома могли произойти не ранее 1770-х годов или в следующее десятилетие. Таким образом, свадебный подарок О.П. Супоневой был значительно скромнее. Лишь со временем усадебный дом стал «дворцом».

К сожалению, пока не удаётся найти близкие аналоги, но элементы композиции и детали имеют некоторое сходство с главным домом усадьбы Богородицкое Тульской губернии, возведённым в 1770-1783 годах для внебрачного сына Екатерины II и графа Г.Г. Орлова Алексея Бобринского. Его автор – известный архитектор И.Е. Старов. Кто знает, может быть, зодчий, выполнявший многие личные заказы императрицы, был привлечён и к созданию усадьбы П.Н. Григорьева. Тайная история имения весьма символична.

Конечно, обозначенное участие – не полноценное предположение, а лишь некоторая вероятность. Но несомненен факт, что до состояния мрачных руин доведён выдающийся памятник, созданный пока ещё не установленным значительным архитектором.