«Город мой сияет куполами…» (из опыта изучения поэтического текста малых провинциальных городов)

Евгения Карпова

22 мая 1892 года угличский купец (на тот момент – городской голова) М.А. Жаренов в своей речи по поводу открытия музея произнес: «Колись теперича мы у себя открыли музею, так нам теперича надо старину беречь» (1). И ее берегли. Берегли не только вещи, но и особое представление о городе, своеобразную «городскую идею», центром которой стала трагическая гибель царевича Димитрия и «раскрытие, хранение и исповедническое несение» (И. В. Сагнак) образа последнего угличского государя. Эта идея, ставшая основой угличского городского мифа, отразилась в физическом (материально-протяженном) и символическом пространствах города. Последнее представляет собой выраженный в языке образ города или «городской текст».

Понятие городского текста тесно связано с понятием художественного (литературного) сверхтекста, разрабатываемого в рамках семиотической школы (Ю.М. Лотман, В.Н. Топоров и др.) Наиболее изученными городскими текстами являются Петербургский текст русской литературы, а также Римский, Венецианский и некоторые другие. Что касается провинциальных городов, подобных Угличу, и провинциальных городских текстов, то до недавнего времени они воспринимались лишь как «некие очевидные осколочные внетекстовые образования, позволяющие говорить об образе того или иного города в творчестве какого-либо писателя или ряда писателей» (2). И если первоначально некоторое исключение делалось для пермского текста (В.В. Абашев. Пермь как текст, 2000), то теперь мы вполне свободно можем говорить о различных провинциальных текстах, среди которых И.В. Кондаков называет воронежский, орловский, псковский, сибирский и другие, «так или иначе ориентированные на литературные воплощения» (3) тексты. При этом, как отмечает Н. Осипова, «понятие “провинциальный текст” утратило свою первоначальную четкость и может включать в себя разный набор филологических пониманий» (4).

В числе последних бытийствует и так называемый «местный» или «локальный» текст малого провинциального города, наиболее ярко реализующийся посредством самодеятельного творчества местных жителей, конструирующих некий «поэтический текст о городе» (5). Неразрывно связанный с мифообразом малого города, такой текст весьма интересен для исследователя и в качестве довольно яркого штриха современной провинциальной действительности, и как самостоятельный культурный феномен. Данное утверждение особенно актуально, когда речь идет о старинных русских городах, символический или даже метафизический масштаб которых несоизмерим с его реально-пространственным масштабом. Подобным городом, несомненно, является Углич, отмеченный, по словам В.А. Гречухина, «знаком не сравнимой с другими, неизменно грозной и едва ли не мистической судьбы» (6).

Настоящая статья посвящена изучению локального поэтического текста Углича, при этом, в целях более полного раскрытия его специфики, осуществляется попытка компаративистского анализа местных текстов Углича и сопоставимого с ним малого провинциального города, в качестве которого выступает Переславль-Залесский.

Ареалы географического и культурного пространства, ставшие предметом исследования, выбраны не случайно. Старинные русские города, столицы средневековых княжеств, Углич и Переславль-Залесский не раз сталкивались на исторической сцене, причем их противостояние во многом было обусловлено взаимоотношениями с Москвой (в качестве примера вспомним трагическую гибель опального угличского князя Андрея Большого, заточенного в одном из переславских монастырей). В настоящее время эти малые провинциальные города, районные центры в Ярославской области, обладают многими схожими чертами хозяйственной и культурной жизни, и, помимо прочего, привлекают к себе внимание устойчивыми мифологемами, большинство из которых трансформировались в легко узнаваемые туристические «бренды»: Переславль активно позиционируется как «родина Александра Невского» и «колыбель российского флота», за Угличем же прочно закреплен своеобразный культурный код «места убиения царевича Димитрия». Будучи так или иначе отрефлексированными в художественных произведениях разного уровня, эти образы стали смысловым центром городского и, как его особого варианта, локального текста Углича и Переславля-Залесского, который, не являясь текстом в его широком, «лотмановском», понимании, тем не менее представляет собой воплощение уникального опыта осмысления и вербального описания своего города «изнутри».

Материалом для написания статьи послужило творчество переславских и угличских авторов, не являющихся крупными (профессиональными) поэтами. Их произведения были созданы в течение рубежных десятилетий XX-XXI вв, этого несколько затянувшегося постсоветского периода с его потребностью в обретении новой самоидентичности и неизбежном при этом обращении к прошлому, к своим «корням»» и «истокам», что придает особое звучание стихотворениям, посвященным родной земле.

Приступая к сравнительному анализу локальных текстов Углича и Переславля-Залесского, необходимо в первую очередь отметить созвучные чувства авторов к своему городу, а именно любовь, нежную привязанность, которые в совокупности сближают поэтический (или, скорее, поэтизированный) образ города с образом родного человека. Как угличские, так и переславские поэты используют в своих произведениях существительные «родина», «край», «дом», «пенаты», «судьба», «друг», сочетающиеся с прилагательными «родной», «любимый», «милый», «дорогой», «возлюбленный» и местоимениями «мой», «наш», «ты». Например:

«Родина! Углич любимый, родной!» (Дикарев Л.А. Родина! (7))

«Мой край родной: здесь – все мое!» (Корнилов М. Чудо-сказка. (8))

Вместе с тем словосочетания «град первопрестольный», «надежда Руси», «яркая страница (в судьбе России молодой)», «бессмертная слава», «жемчужина Поволжья», «бриллиант “Золотого кольца”, «один во Вселенной» и тому подобные демонстрируют гордость авторов за свой город, признание и утверждение его непреходящей значимости вне зависимости от современного состояния. Это чувство собственного превосходства, коррелирующее с идеей столичности и составляющее, по словам В.А. Гречухина, «один из самых постоянных, самых необоснованных и самых наивных мотивов провинциальной жизни» (9), транслируется как в переславской, так и в угличской поэтографии посредством характеристик, подобных следующим: «столица мощного Залесья» (10) или «древнее обеих российских столиц» (11).

Примечателен и тот факт, что порой предметами гордости в сочетании с по-родственному трогательным к ним отношением становятся весьма неприглядные, но при этом «свои» точки городского пространства, а также характерные – «знаковые» – штрихи местной культурной и природной реальности. Ярким примером такого восприятия родных «достопримечательностей» является стихотворение переславского автора Л. Малининой-Фоменко:

Мой Переславль… Здесь «борщевик» стадами

Пасется вдоль дорог и на лугах (Малинина-Фоменко Л. Мой Переславль (12))

Однако в большинстве случаев гордость жителей за свой город базируется на ряде гораздо более значимых оснований, и, в первую очередь, на святости. Указание на святость как на неотъемлемый атрибут родного города, оправдывающий и возвышающий его над остальной частью ойкумены, присутствует в творчестве большинства местных поэтов Углича и Переславля-Залесского. В их стихотворениях неизменно используются следующие существительные: «церкви», «монастыри», «купола», «кресты», «молитвы», «намоленность», «елей», «вера», прилагательные: «богомольный», «святой», «благословенный», словосочетания «Святая Русь», «чистота крестов», «иконы Христа», «колокольный перезвон» и другие. Так, обращаясь к Переславлю, пишет В. Черниенко:

Твоя намоленность нетленна

Как есть — святая сторона (В. Черниенко. Залесья тихая страна (13)).

Близко по настроению стихотворение Т.В. Гришиной, адресованное Угличу:

Любимый край, веками намоленный! (Т. В. Гришина. И свет, и тьма (14)).

Святость города в понимании его жителей неразрывно связана с уготованными ему трагическими испытаниями, буквально выстрадана им. Не случайно мотив страданий довольно часто звучит в произведениях угличских и переславских поэтов. Так, среди используемых ими существительных можно отметить следующие: «страдания», «невзгоды», «слезы», «боль», «горе», словосочетания «лихие дни», «кровавые зарницы», «кровавые страницы», «сожженный дотла», «тяжкие битвы», «горек сон» и некоторые другие.

Святость, кроме того, персонифицируется в конкретных личностях. Для Углича это, в первую очередь, святой благоверный царевич Димитрий, для Переславля-Залесского – святой благоверный князь Александр Невский. При этом город не просто позиционируется как родина или место жизни святого, но сливается с ним, как, например, в стихотворении И. Щёголева, в котором город-юный царевич обретает черты другого, столь же чистого и высокого, образа:

Мой Углич — провинции маленький принц

С открытой и чистой душой (Щеголев И. Провинциальный принц или посвящение Угличу (15)).

Переславль же в этом контексте предстает как «Руси хранитель, доблестный мой князь» (Воробьёва Н. Князь Переславль (16)).

Подобные ассоциации типа «город-человек», в некоторых случаях весьма прочные, сочетаются со свойственной творчеству местных поэтов (и в целом городскому мифу) чертой, а именно фиксированием на исторических моментах или целых эпохах, связанных со знаковыми личностями. Так, в произведениях угличских поэтов встречаем прямые и косвенные указания на времена князя Андрея Большого и царевича Димитрия: «вотчины славных удельных князей», «мятежный колокольный звон», «слеза царевичьих кровей» и другие. В переславском же тексте наряду с княжеским мотивом настойчиво проводится петровская линия. Романтика смелых деяний юного Петра отражена в ряде стихотворений посредством существительных «ботик», «паруса» («под парусами»), словосочетаний «вечный дух Петра», «флотилия Петра», «ботик Петра», «облако как бот», «безбрежная морская синева» и других.

Примечательно, что юность или детство (в случае Углича) краеугольных фигур городской истории, воплощая в себе начало как таковое, придает дополнительное звучание сюжету города-детства и города-юности, в принципе характерному для провинциального мифа, но для Углича и Переславля-Залесского становящемуся особенно актуальным. Так, рисуя образ родного города, переславские и угличские стихотворцы часто оперируют словосочетаниями «шаловливое дитя», «вечно молодой», «маленький принц», «юный княжич», «юная сила», «яркая страница в судьбе России молодой», «душою юн и светел» и другими.

Вместе с тем утверждение города как «вечно молодого» парадоксальным образом сочетается с признанием его старости, древности и, как следствие, мудрости. Эта диалектическая двойственность подчеркивается в анализируемых стихотворениях посредством противопоставления прилагательных: «древний», «старинный», «древнерусский», «легендарный», «былинный», «тысячелетний», «седой», «мудрый» и «молодой», «новый», «юный», «шаловливый». Особенно ярко характеристика города как одновременно юного и древнего отражена в следующих строках, посвященных Угличу:

Город мой, как древний мудрый старец

И как шаловливое дитя (М. Михайлова, Н. Бородин. Уголок красавицы земли (17)).

И Переславлю: «Вечно юный, старинный мой град» (Е. Чекунова. Песня городу (18)).

Творчество угличских и переславских авторов сближает и пристальное внимание поэтов к городскому ландшафту с его доминантными точками (улицами, храмами, монастырями, заводами и так далее), а также стремление зафиксировать и тем самым сохранить этот «здесь и сейчас» образ города. Так, в угличском тексте встречаем следующие названия: «ГЭС», «Угличмаш», «Чайка», «Успенская площадь», «Спасская улица», «Филипповский мост», в переславском — «Собор Спаса», «Тайницкий переулок», «Валовое кольцо», «Докука», «Касарка» и некоторые другие.

С той же теплотой и любовью угличане и переславцы выводят на страницах своих произведений природные особенности родного края. Для угличских поэтов-любителей доминантой в этом случае выступает Волга. Волжские мотивы пронизывают многие стихотворения, строки которых, помимо прямого указания на великую реку, содержат следующие словосочетания: «приволжский простор», «на волжском берегу», «белоснежный теплоход», «пучина вод» и другие. Как Углич неотделим от Волги, так и Переславль-Залесский — от Плещеева озера. «Озерная» тема повторяется в творчестве переславцев настойчиво и неизменно, синь «Плещея», отраженная в Синем камне, становится буквально эпитетом города, о чем свидетельствуют рефреном повторяющиеся словосочетания: «синеозерный град», «синее Залесье», «колыбель озерной сини», «самый синий камень», «зажмурясь от сини» и другие. Не обделены вниманием стихотворцев и река Трубеж, Александрова гора, Берендеево болото.

Наконец, как в угличском, так и в переславском текстах выводится еще один «природный» атрибут провинциального города — его «зелёность». Неоднократно используя существительные «зелень», «березы», «ромашки», «крапива», «борщевик», «разнотравье» и прилагательное «зеленый», поэты буквально погружают свой городок в зеленые кущи.

Как видим, местные тексты Углича и Переславля-Залесского объединяет целый ряд общих черт: фиксирование на значимых исторических моментах и знаковых личностях и актуализация через них провинциального локуса, трагизм в воспевании города и утверждение его святости, восприятие города одновременно как старого и молодого, обращение к культурным и природным доминантам городского пространства. Эти «узловые точки», по сути являющиеся устоявшимися мифологемами городского мифа, наряду с созвучными чувствами угличских и переславских поэтов по отношению к родным пенатам, составляют своеобразную канву, по которой выстраивается поэтография Углича и Переславля. Аналогичная конструкция характерна и для других локальных текстов, в частности, шадринского (см. Деткова Н.Ю. Малый провинциальный город как текст культуры, 2009).

Вместе с тем общая логика построения провинциального текста не становится препятствием для создания неповторимого поэтического образа малого города, в котором зафиксирован или же сконструирован его уникальный «культурный код». Как следует из осуществленного в статье анализа, элементами такого «кода» являются в переславском тексте: Александр Невский, Петр I, Плещеево озеро, Трубеж, святость, юность, древность, синь, зелень; в угличском: царевич Димитрий, Волга, ГЭС, святость, детство, древность, зелень. Углич, как и Переславль, хранит свою старину, вновь и вновь воспроизводя в поэтических «о себе» строках то, что составляет «кирпичики» городского мифа, или, быть может, саму суть своего прошлого, настоящего и будущего…

Примечания.

1. Кондрашова О. «Нам теперича надо старину беречь…» [Текст] / О. Кондрашова // Углече поле - № 13, 2012, С.126 – 131. - С. 129

2. Меднис, Н.Е. Сверхтексты в русской литературе [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://rassvet.websib.ru/text.htm?no=35HYPERLINK "http://rassvet.websib.ru/text.htm?no=35&id=17"&HYPERLINK "http://rassvet.websib.ru/text.htm?no=35&id=17"id=17

3. Кондаков И.В. Город как текст: структура, культурная семантика, смысловая динамика / [Текст] И.В. Кондаков // Образы города в горизонте российской динамики: научный сборник / отв. ред. М.В. Новиков. Т.С. Злотникова, Т.И. Ерохина. – Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2010. – 459 с. - С. 48

4. Осипова Н. Вятский провинциальный текст в культурном контексте [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.studnauka.narod.ru/nvo.html

5. Деткова Н.Ю. Малый провинциальный город как текст культуры [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/malyy-provintsialnyy-gorod-kak-tekst-kultury

6. Гречухин, В.А. Лики четвертого Рима [Текст] / В.А. Гречухин. – Ярославль, 2004. – С. 160

7. Дикарев, Л.А. In omni verbo. Всяким словом. Лирика. Сказки [Текст] / Л.А. Дикарев. – Углич: Угличская типография, 2007. – С. 76

8. Литературный Переславль — 2013. Литературно-исторический альманах [Текст] / М. Корнилов, А. Нелюбова и др. – Тверь: Типография ООО «Рождествено Паблиш», 2013 — 160 с. – С.19

9. Гречухин, В.А. Мотив антагонизма (одна из позиций провинциальной историографии) [Текст] / В.А. Гречухин // Сообщения научных конференций Угличского музея 2006, 2009 гг. / отв. за выпуск В.И. Ерохин. – Углич, 2012. – С. 119

10. Смирнов М.И. Переславль-Залесский: исторический очерк [Текст] / М.И. Смирнов. – Переславль-Залесский, 1934. – С. 26

11. Круг чтения. Литературная страница «Угличской газеты» [Текст] / К. Тихомиров, И. Щеголев и др. // Угличская газета – 25 января 2012 – № 3 (13381) – С.14

12. Малинина-Фоменко Л. Под музыку разлук: стихотворения [Текст] /Л. Малинина-Фоменко. – Ярославль: Издательский дом «Печать», 2011 — 116 с. – С.34

13. Чер (Черниенко) В. У Лукоморья Переславского [Текст] / В. Черниенко. — Ростов: типография ЗАО «Атрус», 2011 – 98 с. – С. 34

14. Гришина, Т.В. «Дневник моей души»: стихи и песни [Текст] / Т.В. Гришина. – Углич: Угличская типография, 2008. – С. 12

15. Круг чтения. Литературная страница «Угличской газеты» [Текст] / К. Тихомиров, И. Щеголев и др. // Угличская газета – 25 января 2012 – № 3 (13381) – С.14

16. Литературный Переславль — 96-97. Литературно-исторический альманах [Текст] / М. Корнилов, Н. Воробьева и др. – Переславль-Залесский: «Плещеево озеро», 1997. – 176 с. – С. 48-49

17. «Мне не прожить без матушки России…»: сборник песен угличского поэта и композитора Н.А. Бородина [Текст] / Н.А. Бородин, В.Н. Власов и др. – Углич: Угличская типография, 2010. – С. 78

18. Чекунова Е. «Не покидай меня, удача». – Переславль-Залесский: ООО «Настя», 2005 — 88 с. – С. 59

x