Старинный угличский посад – забытый и загадочный мир, а также одна из наиболее интересных тем для изучения. В конце XVII – XVIII веках наблюдался заметный экономический подъём города, запоздало преодолевшего последствия Смутного времени и других тяжёлых потрясений. Развивались торговля и промыслы, налаживались экономические связи. Наглядным проявлением успехов стало обустройство городской среды. Были возведены в камне почти все приходские храмы, преобразившие и обогатившие облик Углича. Строились добротные дома, среди которых были и каменные. Застройка велась в рамках исконной среды – на сформировавшихся в течение столетий старинных дорегулярных улицах. Возводимые здания преемственно развивали и формировали традиционный городской ансамбль. Осознавали ли тогдашние горожане, что уже скоро облик Углича будет радикально коренным образом изменён? Что в процессе ломки старого будет сформирована совершенно иная регулярная городская среда!
XVIII век – не столь отдалённая эпоха, но имеются лишь скудные сведения о быте горожан, до наших дней дошло немного вещественных памятников. Тем ценнее архивные документы, позволяющие приоткрыть непроницаемую завесу. На их основе рассмотрим маленький временной срез, касающийся одного из мест города.
В 3-й Богоявленской сотне, на Сарайской улице исконно проживали посадские люди Омячкины, занимавшиеся кирпичным производством. Среди них в ландратской книге 1717 года значится Осип Никитин сын Омячкин 17 лет. При нём жил брат Иван 15 лет. Их отец, Никита Михайлов, к тому времени уже умер. В книге 2-й ревизии 1744 года также на Сарайской улице отмечен Иван Никитин сын Омячкин 42 лет, у которого наряду с другими детьми записан четырёхлетний сын Алексей. Их дела, по всей видимости, шли успешно – примерно в середине или второй половине XVIII века семья возводит каменный дом. Кирпич, очевидно, был собственного производства, а само строительство могло быть показательным – как пример для других состоятельных горожан. Спустя годы Алексей Иванов Омячкин, ставший купцом, продолжал семейное дело. Например, известно, что он поставил с собственных заводов крупные партии кирпича для Филипповской и Успенской церквей. Он же занимался обжигом известкового камня и производил извёстку для строительного раствора, – в частности, в 1802 году выполнил заказ помещика сельца Подберезье полковника Д.И. Вельяшева-Волынцова.
Время шло и вот ещё недавно горделивый каменный дом теснится генеральным планом 1784 года, возникает потребность межевания изначальных земельных участков с целью разбивки регулярного квартала и проведения новых улиц. 1 ноября 1810 года угличский купец Афанасий Фёдоров Дехтярёв подал прошение в Городовой Магистрат следующего содержания: «В прошлом 1809-м году куплен мною с публичного торгу в Ярославском губернском правлении посадского Алексея Иванова сына Омячкина каменный дом, следующий по плану к перестройке, состоящий внутри 37-го квартала, с надворным строением и землёю, которая с присовокуплением чрез добровольную уступку от разных соседей некоторых участков выходит лицом по Малой Богоявленской улице, от мест, назначенных на Большую Троицкую, в первом, втором, третьем, четвёртом и пятом местах. Из коих на первых четырёх и желаю я построить дом со службами. Последнее пятое место подарено от меня жене моей Марье».
Супруга Марья Дмитриевна в тот же день подала своё прошение, в котором испрашивала разрешение на подаренном мужем участке тоже построить дом со службами.
В августе 1813 года угличский посадский Иван Иванов сын Омячкин заключил условие с купцом А.Ф. Дехтярёвым, где удостоверялось, что он продал два места, заключающихся в 37-м квартале, лицом по Малой Богоявленской улице, крепостной наследственной своей земли, «сколько оной следует и приходит ему в означенные места по плану явствующее количество». Часть земли с амбаром продавалась Омячкиным Дехтярёву за сто пятьдесят рублей. Ещё одна часть переходила несколько позже, – когда будет снесена баня. За неё следовало получить ещё сто рублей. Этой землей Дехтярёв волен владеть «вечно и потомственно». Кроме того, Омячкин отдельно оговаривал, что «из числа проданной земли некоторое количество находится под каменным моим домом и которую ему, Дехтярёву, взять во владение тогда, когда строение обветшает или я сам добровольно снесть пожелаю».
Такие казусы нередко происходили при межевании земель, приведении старых участков к новым границам, соответствующим геометричным очертаниям кварталов. В новых условиях прежние строения оказывались размещёнными неуместно и их следовало постепенно снести. При соотнесении старых и новых границ требовалось выкупать или выменивать фрагменты земель у соседей. Кто-то продавал родовые владения целиком и получал в новых кварталах свободный участок.
Поясним место действия. Речь идёт о территории к югу от Богоявленского монастыря. Старинная Сарайская улица была ответвлением Ростовской дороги или Богоявленской улицы – начиналась напротив западной стены обители и тянулась в сторону посадского земляного вала. На фиксационном плане 1784 года обозначены бывшие в тех местах два каменных дома. Они располагались не на самой улице, а на отходившем от неё в южную сторону Сарайском переулке.
При перепланировке там был образован 37-й землемерный квартал, ограниченный улицами Малой и Большой Богоявленскими, Вознесенской и Большой Троицкой. В наше время это улицы Сурикова, Февральская, Первомайская и Интернациональная. Повторим, что Малая Богоявленская – это улица Сурикова. Именно по её линии купец А.Ф. Дехтярёв приобрёл пять участков. В новых условиях ликвидируемый Сарайский переулок шёл от Февральской улицы, а каменный дом оказывался в середине квартала.
На плане Углича, выполненном примерно в 1800 году, в том месте обозначен только один дорегулярный каменный дом. Очевидно, именно о нём говорится в документах. Можно предположить, что А.И. Омячкин умер после 1809 года. В 1813 году имением распоряжался старший брат Иван, а свидетелем при заключении условия был ещё один брат – Фёдор. Как следует из дальнейшего текста условия, Алексей Омячкин задолжал крупную сумму посадскому Дмитрию Болтунову. За неплатёж по закладной двухсот рублей по приговору Угличского Городового Магистрата каменный одноэтажный дом с строением и землёй был описан и продан с публичного торга за 225 рублей, а далее покупщик Афанасий Дехтярёв постепенно вступал в права.
По столь грустному поводу была составлена опись имения, которая для нас является весьма ценным источником, подробно представляющим устройство каменного дома (таковых на посаде ко времени введения генерального плата насчитывалось 26).
В документе значится «каменный одноэтажный с строением и землёю дом в городе Угличе в Сарайской улице, внутри тридцать седьмого квартала… В переднем покое по лицу окошек два, на боковых стенах два ж, от ворот два ж, от проулка одно. В них во всех рамы деревянные со стёклами ветхими, из коих в двух снаружи деревянные дощатые закрышки на крюках и петлях железных».
Внутри в переднем покое находились две лавки и посудный ящик-судница. Помещение имело оштукатуренный потолок и деревянную переборку с дверью, отделявшую дополнительную комнату. Также имелась «печь кирпичная русская на брущатом деревянном обрубе, с изращатою стенкою». Такая печь служила не только для отопления, но и была важным элементом оформления парадного помещения. Убранство могли составлять изразцы с многоцветными сюжетными росписями или рельефные гербовые. К сожалению, неизвестны подробности, но изразцы XVIII века практически всегда представляли немалый интерес, отличались затейливостью форм и орнаментов.
В переднем покое была дощатая дверь на крюках и петлях железных. Ещё одна дверь вела в подсенье. В заднем покое имелись три лавки и также оштукатуренный потолок. «На стенах пять окошек. В них деревянные рамы с ветхими стёклами, при коих у четырёх снаружи деревянные дощатые закрышины». Под задним покоем находился подклет с кирпичным полом. Между двумя покоями располагались сени. В них было одно окошко без окончины (рамы), закрывавшееся изнутри ставней с задвижкой. Из сеней на подволоку (на чердак) вела «лестница брущатая, обитая досками; при ней дверь дощатая ж на крюках и петлях железных, под оною лестницею харчевой постав с дверью дощатою». Последнее могло являться встроенным шкафом, где в условиях неотапливаемых сеней хранилась еда.
И логичное завершение: «Крыты оные покои с сенми под одну крышу тёсом, которая крыша уже ветхая». Едва ли сохранился чертёж или какое-либо изображение этого дома, но на основе приведённого описания можно предположить, что он был сравнительно небольшим. Композиция в два окна по лицу необычна, но таковы нижние этажи домов Меховых и Одинцовых. Трёхчастным планом, включавшим передние и задние покои, разделённые сенями, он напоминал отмеченные здания, следуя давним традициям. Очевидно, основным жильём были передние покои, а задние использовались только в летний период. Дом назван одноэтажным – присутствующие в описании подсенье и подклет могли быть невысокими цокольными этажами или подвалами.
В интерьере достойны внимания лавки, переборка, брусчатая лестница на чердак с «харчевым поставом» – похожие элементы можно встретить в деревянном доме Меховых. Там же была и русская печь «с изращатою стенкою». Все перечисленные предметы являлись широко распространенными атрибутами традиционного быта. Новаторской деталью были оштукатуренные потолки, – может быть, их дополняли лепные карнизы и какой-то несложный декор, как в доме Казимировых.
Можно представить небольшой дом в два окошка по лицу с барочными наличниками, ставнями-«закрышинами», угловыми лопатками, высокой тесовой крышей… В своём облике он мог иметь общие черты с сохранившимися до наших дней старинными посадскими домами Калашниковых и Одинцовых.
Усадьба также включала деревянные хозяйственные строения. «Амбар старый рубленый в лапу. В нём половина подволоки дощатой и пол таковой же, но весь сгнил… крыт тёсом по скале». Каким бы ветхим не был амбар, но, как и дом, закрывался дверью дощатой «с нутренным замком и ключом». По соседству находился бревенчатый рубленый «в лапу погреб», крытый тёсом.
«Баня рубленая в угол. В ней печь кирпичная, пол, лавка, два полка дощатые ветхие и для входу дверь таковая ж, на крюках и петлях железных. Потолок бревенчатый, два окошка со стёклами. При оной бане передбанник бревенчатый, рублен в лапу. В нём пол и подволоки дощатые ветхие. Дверь таковая ж на крюках и петлях железных. Крыша на бане и передбаннике тесовая ветхая».
Вероятно, недалеко от бани, посреди огорода находился колодец с ветхим бревенчатым обрубом. Со стороны огорода вдоль забора был ещё один амбар, «рубленый в угол, без ворот, а вместо оных вставлены доски и переволочены деревянным поярчинником. Крыша на оном тесовая ветхая».
Естественно, усадьба имела ограду. «По лицу улицы ворота створные дощатые и при них калиточная дверь». Забор был бревенчатый, состоявший из прясел-«челенов». Со стороны огорода располагались ещё одни небольшие дощатые ворота на одном верхнем крюке и петле железных, «а другой крюк сломлен». Отмечены размеры участка: «Под вышеписанным домом, надворным строением, так же и под огородом земли по лицу Сарайской улицы 31, в заднем конце 28, в длину с одной стороны 25, а с другой 14 сажен» (66х60х53,3х30 метров).
В качестве итога отметим, что это была значительная усадьба состоятельных горожан. На её территории находилось немало строений. Далеко не каждая семья располагала столь крупным участком земли, собственной баней, а каменный дом был и вовсе редкой диковинкой. О богатстве свидетельствовали повсеместные тесовые кровли и ещё нечасто встречавшиеся в широком быту застеклённые окна. Столь же примечательно, что двор «против входных от улицы ворот, по всей боковой дому стене до самой бани» был выстлан диким камнем. Мощёные улицы могли быть редкостью в Угличе, а здесь двор дома! Очевидно, отмеченные новинки объяснялись тем, что Омячкины были связаны со строительной сферой, имели широкий доступ к различным материалам.
Не стоит удивляться тому, что многие строения на момент составления описи были ветхи. Дерево – недолговечный материал, требующий постоянного присмотра. Как только финансовое благосостояние пошатнулось строения начали разрушаться. И в наше время можно наблюдать как заброшенные здания быстро приходят в упадок.
Очевидно, спустя несколько лет каменный дом и другие остатки имения были снесены. Что же построено взамен и с какой целью купец Афанасий Фёдоров Дехтярёв приобрёл пять участков земли? Известно, что при собственном доме в 37-м квартале на Малой Богоявленской улице впоследствии находились «пивоваренный и солодовенный заводы с принадлежащими к ним заведениями». Среди последних был каменный овин с «мелейной» и кладовым амбаром. Между овином и мельницей имелась деревянная галерея. Также были изба для оправки бочек, два амбара и колодец при солодовне. В середине XIX века наследственным имением владел угличский мещанин Фёдор Афанасьев Дехтярёв, который обычно сдавал заводы в арендное содержание.
Описанный дом Омячкиных – характерный образец традиционного посадского жилья. Но исконный быт и многовековые традиции не исчезли в одночасье, а продолжали бытовать и в более поздний период. Приведём один пример – в 1798 году тверской посадский Фёдор Агеев Мыльников подрядился построить каменный одноэтажный дом для угличского купца Василия Николаева Шунаева (вероятно, ныне дом № 11а по улице Спасской). Здание со сводчатым погребом должно было возводиться по плану и фасаду, дополнялось симметричными воротами с перемычками. Не вызывает сомнений, что строился типичный для провинциальной среды особняк в стиле классицизма на основе одного из приложенных к генеральному плану «примерных» проектов.
В конце года В.Н. Шунаев заключает договор с крестьянином деревни Иванисово Угличского уезда Андреяном Алексеевым. В соответствии с договором в возведённом купеческом особняке следовало выполнить разные столярные работы: «Внутри каменного дома сделать в передних двух покоях лавки кругом. В задних двух покоях двои полати и две переборки комнатошные тесовые. И в комнатах двои полати небольшие и четыре полично и двои двери растворные, где Шунаеву угодно. Приступки в двух покоях к двум печам и к двоим полатям. На печь сделать две переборки сзади и поперёк печей, сверх перегородить перекладом одною доскою в задних в двух покоях».
По сути дела, оказывается, что за классическим фасадом скрывались покои с лавками вдоль стен, русскими печами, полатями и дощатыми переборками. Купец окружал себя отнюдь не анфиладами комнат, а бытом, вполне сопоставимым с крестьянскими избами. Конечно, впоследствии под влиянием моды в городскую среду вошли интерьеры с лепниной и резной мебелью ценных пород дерева. Но всё происходило постепенно – допетровская Русь в провинции сохраняла прочные корни, определяя быт консервативных горожан, их вкусы и жизненный уклад.
