Версия для слабовидящих
Государственное автономное учреждение культуры Ярославской области
Угличский государственный историко-архитектурный и художественный музей
8 (800) 2507317
7 ноября 2017 года в Угличском кремле, непривычно пустынном после летнего туристического сезона, появилась шумная веселая группа людей – дети, взрослые – СЕМЬЯ. Соколовы, Пестовы – потомки угличского доктора Вениамина Федоровича Бездетнова. Они приехали из Москвы на открытие выставки «Мы новый мир построим!», посвященной столетию Октябрьской революции. Приехали посмотреть на своих предков, на их фотографии, но не в семейном альбоме, а - в ИСТОРИИ.
Да, тема «Город и горожане в канун революции» открывает выставку. Фотографии Углича начала ХХ века: панорама древнего города с Волги, лес куполов, колоколен, вид насыщенного архитектурно-исторического ансамбля Успенской площади до разрушительного пожара 1921 года и чудесные старые фотографии со знаменитым угличским логотипом «А.Русяевъ». В центре - вся семья: жена Мария Георгиевна, дочери Рая и Зоя – «девочка-фиалочка», сын Николай. Девочка-гимназистка в белой пелерине, утонченная девушка в элегантном костюме, на руках лайковые перчатки – словно картинка из модного журнала, ребенок в необыкновенном детском наряде начала ХХ века. Красивые открытые лица, эти люди еще не знают, что ждет их на скором переломе эпох.
Вениамин Федорович не примет революционных перемен, себя назовет «кадетом». Новая власть отнесет его к категории «буржуев», на него будет наложена контрибуция в пользу «власти народа»: еженедельно три, пять тысяч рублей. Доктор Бездетнов еще не был стар, мог работать в больнице, которую строил двадцать лет. Но появился «совет сиделок», кончилось единоначалие главного врача. Разруха, болезни, голод… В три дня была распродана квартира из одиннадцати комнат, Вениамин Федорович с новой женой уехал в Тулу, потом переехал в Ярославль, поближе к Угличу. Лишь в 1930 г. он вернулся в Углич.
Но еще до революционных потрясений семья выдерживает испытания, не всё благополучно в кругу самых близких людей. Вениамин Федорович был с двух лет сиротой, воспитывался в пансионе. Он рос не в семье, и, создав свою семью, тяготился ею. Жена хочет быть самостоятельной и независимой от мужа в финансовом отношении, хочет открыть свой зубоврачебный кабинет, уезжает на время в Москву. Больше всего страдают дети. До слез трогательны эпизоды в книге воспоминаний «От Савла к Павлу», Зоя Вениаминовна описывает игру «горюны»:
«Коле – три года. Мы садились рядом на диван и, прижавшись друг к другу, начинали поочередно изливать свою детскую скорбь в коротких фразах:
- Бедные мы детки, одни мы остались!
- Уехала наша мамочка!
- Нам так скучно без мамы!
- Никто нас не пожалеет!
- Никто нас не целует, не ласкает!
- Никому-то мы не нужны!
- Папу мы почти не видим!
- Папа приходит поздно, усталый!
- Нет мамы - не с кем поговорить!
Сидим так – и причитаем, и плачем. Доведем себя до горьких слез, обнимемся и рыдаем».
«Грехи родителей терзали мою детскую душу» - напишет позднее Зоя Вениаминовна. Потому так рано она прибегла к Богу, часто ходила в Богоявленский монастырь на всенощную и обедню. Зоя еще до революции примкнула к Русскому студенческому христианскому движению, сотрудничала с известным его деятелем и христианским проповедником Владимиром Марцинковским. В тяжелые 1920-30-е годы вместе с мужем Николаем Евграфовичем Пестовым, с которым познакомилась еще в студенческие годы, сохранила православную веру. Переживала обыски и аресты, помогала своему супругу, имевшему смелость не только держать в доме и размножать, но и щедро давать многочисленным друзьям и знакомым этих друзей христианскую литературу. Множество людей прошло через их дом: и будущие мученики, и еще молодой тогда о. Александр Мень, и будущие священнослужители, ставшие потом епископами РПЦ.
Их старший сын погиб на войне, их внуки стали священнослужителями. Так что правнук Вениамина Федоровича – протоиерей Николай Соколов, настоятель храма свт. Николая Чудотворца в Толмачах, при Третьяковской галерее.
Удивительна судьба мужа Зои Вениаминовны. Трудно представить себе жизнь более полную, интересную, поучительную, насыщенную всевозможными событиями, чем девяностолетняя жизнь Николая Евграфовича Пестова. Если в научных кругах профессор, доктор химических наук был известен как ученый в области неорганической химии, то в религиозных кругах не только Москвы, но и во многих городах и областях нашей Родины его знали и ценили как православного писателя, духовного руководителя и глубоко верующего человека. Николай Евграфович был лично знаком с Его Святейшеством Патриархом Московским и Всея Руси Пименом, который высоко ценил богословские труды Пестова.
Детство, отрочество Николая Евграфовича прошли на Волге, юность и годы учебы – в Москве. Поручик Пестов деятельно участвовал в первой мировой войне в службе химзащиты. В начале службы полгода был в Москве, около десяти раз стоял на карауле в Кремле, видел императора Николая П, великую княгиню Елизавету Федоровну, в то время – основательницу Марфо-Мариинской обители, много посещавшую приюты и лазареты с ранеными. Забавный эпизод о посещении Елизаветой Федоровной приюта для девочек четырех-пяти лет описывает Николай Евграфович в книге «От Савла к Павлу»:
«Заведующая приютом накануне предупредила девочек: «Завтра к нам приедет великая княгиня. Когда она войдет в зал, то вы кричите: «Здравствуйте!». И целуйте ручку. Поняли?» - «Поняли» - хором отвечали девочки. Приезжает княгиня и входит в зал, где были собраны принаряженные девочки. Те бросаются к ней навстречу и хором кричат: «Здравствуйте и целуйте ручку», - и протягивают ей свои ручонки. Улыбнулась княгиня и перецеловала у всех девочек их ручки.
«Что мне теперь будет?» - думала начальница приюта. Но на другой день приехал автомобиль, нагруженный игрушками по числу девочек…».
Позднее, в 1919 г., неподалеку от города Алапаевска красный военный комиссар, начальник Управления Всеобуча Приуральского военного округа Николай Пестов увидел место, где казнили великих князей Романовых, в том числе и Елизавету Федоровну. «Перед глазами встало ее лицо, обрамленное белым апостольником, с печальным и кротким взглядом…».
Из дневника Николая Евграфовича. Сентябрь 1918 г.
«…Во время осмотра Екатеринбурга и служб Всеобуча посетил Ипатьевский дом. Вот уж не думал, что буду на том месте, где закончилась жизнь Николая II и его семьи. Впечатление от дома тяжелое. Почти во всех комнатах сорваны обои, пробиты перегородки и перекрытия, грязь, битые стекла и штукатурка… В коридоре следы от пуль и копоть. Очевидно, дом горел. Некоторые комнаты обставлены довольно приличной мебелью. Дом жилой.
Вечером вспомнил свои встречи с царем».
В Екатеринбурге, где жил постоянно, Николай Пестов близко познакомился с Троцким, сопровождал его в инспекционной поездке по частям в Приуралье. «Спустя много лет, вспоминая те годы, я прихожу к выводу, что это была поистине демоническая личность. И тем более горько сознавать, что в тот период я своими действиями и поступками заслужил его одобрение… Во время своего последнего приезда в Екатеринбург Троцкий подарил мне свою книгу с дарственной надписью: «Моему другу и соратнику Н.Пестову на память. Лев Троцкий».
Из воспоминаний Зои Вениаминовны:
«Эта книга вместе с двумя фотографиями, на которых был изображен Н.Е.Пестов с Троцким, хранилась в семье до 1930 года… Книгу и фотографии я сама сожгла… Если бы при обыске их обнаружили, то пострадала бы вся семья…
За годы Гражданской войны Николаю Евграфовичу неоднократно приходилось встречаться с такими людьми, как М.В.Фрунзе, И.И.Вацетис, М.Н.Тухачевский, В.И.Шорин, Г.Д.Гай, С.С.Каменев, Цюрупа и другими крупными военными и государственными деятелями. Это просто счастье, что он не остался служить в армии и отдалился от политической деятельности… Если бы Николай Евграфович остался служить в армии, то ему бы не дожить до наших дней…».
В июле 1921 года Н.Е.Пестов увольняется из рядов РККА. Что заставило его так круто изменить свою жизнь? В своей биографии он пишет так: «Постепенная стабилизация обстановки в России позволила мне демобилизоваться и вернуться в Москву для окончания своего образования…». Однако, подлинной причиной послужило громадное духовное потрясение, происшедшее с Н.Е.Пестовым в тот период: «Я –комиссар, и вдруг Христос?... Ведь я грешник, нераскаявшийся грешник, и кругом меня грязь, порок и кровь…».
«Был Савлом, а стал Павлом», - говорил не раз о себе Николай Евграфович, вспоминая дни молодости. Он никак не сравнивал себя с апостолом Павлом, а этими словами лишь подчеркивал происшедший с ним громадный духовный переворот.
Но вернемся к рубежу веков, в Углич.
11 июня 1899 г. Земство пригласило Вениамина Федоровича Бездетнова на должность заведующего Угличской больницей. Доктору в то время тридцать лет, он из крестьян, окончил медицинский факультет Московского университета, работал ординатором в клинике женских болезней.
Об устройстве Угличской больницы так повествует сам Вениамин Федорович:
«В местности, удаленной от центра города, на правом возвышенном берегу Волги, фасадом на реку, расположена Угличская земская больница.
Больница помещается в собственном здании и на собственной земле. При ней много надворных и жилых пристроек, а также и прекрасно устроенное в обособленном кирпичном строении – заразное отделение. Все, что необходимо для правильного функционирования больничной жизни, в больнице и при больнице имеется, больничное хозяйство в полном ходу. Прекрасное усилие всех служащих сделало то, что без преувеличения Угличская больница может служить образцом для больниц небольших уездных городов…
В 1900 году на ассигнованные земским собранием 1000 рублей был произведен ремонт общей больницы. Начиная с последнего кирпича, труб и до последнего видимого кирпича фундамента – все было заново выкрашено и выбелено внутри и снаружи, причем внутри в обоих этажах на 2 с четвертью аршина от пола стены крашены масляной белой краской, чтобы их возможно было ежедневно обтирать, а комнаты: родильная, операционная и ванная сплошь выкрашены белой масляной краской. Полы, переборы также выкрашены, а в местах, наиболее подверженных действию ног, ограждены циновками, коврами и линолеумом. Было обращено внимание, чтобы койки, столы, табуреты, образа – вся движимость палат была чиста, нова, окрашена в масляные краски и гармонировала с чистотой палат. Все это достигнуто, не выходя из сметного назначения, путем разумной экономии, не вредящей, а приносящей пользу делу…
Здание, в котором помещается общая больница, в два этажа. В нижнем расположены: приемный кабинет врача, аптека, ожидальная, лаборатория, все это отделено коридором, парадным и черным крыльцом от палат женского отделения, которых в нижнем этаже три. Кроме того, в нижнем этаже помещаются: родильная комната, ванная, контора и кухня. Палаты по своей поместительности вполне соответствуют требованиям гигиены. А родильная палата – 128 куб. аршин на женщину!... Родильная комната обставлена так: высокая – 1 1/2 аршина и широкая – 1 1/4 аршина кровать для удобства операций, на ней сенник, клеенка, две подушки и байковое одеяло, рядом детская кроватка под белым коленкоровым пологом, высотой одной же с материнской кроватью (для удобства матери), детский матрац кожаный, внутри волос. Все принадлежности для больной и для ухода за ней и ребенком принадлежат исключительно родильной палате и выносить их в другие места строжайше запрещено…
Верхний этаж несравненно вместительней… Весь этаж коридором разделен пополам и по обе стороны палаты: из них семь и все мужские, кроме того кабинет врача (он же библиотека), дежурная комната фельдшера и операционная… Во всех палатах много света и отличная вентиляция…
Слева от больницы помещается сад величиною в одну треть десятины. В саду этом летом превосходно: вековые липы, старые березы и тополя дают много тени и прохлады, в саду устроены площадки с изящными легкими скамейками, с площадок открывается чудной вид на Волгу и противоположный берег. Масса кустов сирени, акаций, высокая трава, по сторонам дорожек цветы, преимущественно маргаритки, клумбы с георгинами, циниями – все это приятно действует на глаза и нервы больных, которые в хорошую погоду проводят там большую часть дня…». Вот так писались отчеты в неспешном веке. Наверное, также несуетно обследовали и больных…
«Прием больных происходит пять раз в неделю, нет приема в амбулатории в четверг (день операций), да в субботу – день отдыха. Трудные больные и все, нуждающиеся в экстренной помощи, принимаются во всякое время. Амбулаторный больной, желающий лечь на койку, поступает в ванную комнату, там ему делают ванну (если позволяют ему силы и ход болезни), переодевают и сдают соответствующей сиделке. Врач на обходе назначает ему порцию и лечение. Больничная жизнь течет, конечно, однообразно, тихо – встают больные в 6-7 часов утра летом, в 7-8 часов зимой, пьют чай и дожидаются обхода. В 12 часов подается обед, порции различные. После обеда почти все больные отдыхают. В 4 часа по полудню пьют чай, в 8 часов подается ужин, состоящий из одного горячего. Родственникам и знакомым позволено проведывать больных ежедневно, кроме субботы (день общей уборки) от 2 до 5 часов. Которым больным позволяют силы и не запрещено, те читают книги, газеты и журналы – для этого больница имеет библиотеку и выписывает 4 общих периодических журнала и газету: «Нива», «Сельский Вестник», «Семья», «Журнал для всех, «Биржевые ведомости»; спать ложатся больные часов в 9 вечера. Лечение для больных Угличского уезда бесплатное, для иноуездных плата по 33 коп. в сутки, совет и лекарство из больничной амбулатории для всего уезда бесплатно, для чужих – с платою по 15 копеек. За посуду взимается со всех одинаково по 5 коп. (если у больного нет своей посуды)»…
Совсем по-другому, с болью, написана доктором докладная записка, поступившая в Угличскую городскую управу 12 февраля 1905 г.:
«Прошло почти шесть лет, как доверием города мне поручена забота об акушерской помощи населению.
В течение этого времени я, по мере сил, знания, и умения, старался оправдать это доверие. Однако, бывали такие моменты, когда я с ужасом думал, что все старания и заботы мои спасти роженицу и ребенка будут тщетны, ибо окружающая обстановка роженицы необеспеченного семейства, его примитивные понятия о чистоте, малое умственное развитие и поразительное невежество повитух (иногда и дипломированных) создавали все условия для неблагоприятного течения родов и последующего заражения… За пять лет моей практики я нагляделся такой ужасающей бедности среди населения города, таких страшных условий родов и такого безвыходного горя бедных рожениц, что долгом своим считаю теперь заявить гласным города: назрела настоятельная потребность в бесплатном городском родильном приюте… При поступлении моем в Угличскую земскую больницу я первым делом устроил родильную палату…Но, к сожалению, одна койка для родов и ни одной для родивших и беременных ставят дело так, что больница принимает неохотно…
Подумайте о бедноте!... Вы не слышите жалобных стонов валяющейся на полу женщины, не видите отчаяния ничего не могущего сделать мужа, не видите этих взволнованных, изумленных, испуганных личиков малышей, стоящих, сидящих и лежащих здесь же, в одной крошечной комнате…
Я знаю и вижу, что в городе Угличе много добрых людей и жертвователей, но, к сожалению, добрые души их направлены хоть и к прекрасным, но односторонним пожертвованиям: на монастыри, богадельни, колокола, - одним словом, видно влияние на них лиц духовных, ведающих только свои нужды. Но добрые люди эти сделают не менее угодное для Бога, если придут на помощь болящей и скорбящей бедноте, и вот устройство бесплатного родильного приюта есть наиболее прекрасное дело»…
Служебная карьера доктора окончилась трагически. После сорока двух лет службы его уволили «как не справившегося с работой». Зоя Вениаминовна описывает это так: «Дело в том, что в Угличе строились ГЭС и Волгоканал. Заключенных было более 40 тысяч. Отец заведывал яслями для подкидышей. Лето 1935 года было засушливое, знойное. В каждом доме был покойник от дизентерии. Как же можно было выходить одно-двухмесячных детей без материнского молока? А тут еще из Москвы привезли сыворотку и стали всем прививать. Смерть следовала через два-четыре часа. За день погибло тринадцать детей в яслях, у одного из здешних докторов умер ребенок, у другого умерла жена. Отец слег в постель от огорчения, когда его уволили».
Вениамин Федорович умер в Угличе в августе 1942 года. Дочь Зою не известили о смерти отца, она приехала уже на его могилу: «Вся жизнь отца прошла передо мной. Какая скорбь, разочарования, сколько жизненных ударов! Сколько ошибок и неудач! Все это он понял, да ничего поправить было нельзя…».
Фотографии семьи Бездетновых вернулись в Углич по счастливой случайности, но и по закономерности, войдя в музейный проект «Возвращение в Углич». Сотрудничая с нашим заводом полимеров «Тубофлекс», потомки рассказали о Вениамине Федоровиче, об угличских корнях, составили генеалогическое древо, очень тщательно определив место каждого на своей ветке, и передали семейные фотографии через директора завода Николая Александровича Сорокина в музей. Так завораживающее историческое пространство Угличского кремля вместило еще один сюжет - историю семьи в канун Великой русской революции.
Татьяна Ерохина
автор выставки «Мы новый мир построим!»
