Версия для слабовидящих
Государственное автономное учреждение культуры Ярославской области
Угличский государственный историко-архитектурный и художественный музей
8 (800) 2507317
Тема архитектурных памятников Угличского края является одной из важнейших для местной истории, открывающих широчайшее поле для исследователей. На протяжении длительного времени, преимущественно в ХХ веке, изучением архитектурных памятников занимались многие видные исследователи, посвятившие им различные научные и популярные работы. Достаточно назвать имена И.Э. Грабаря, Б.Н. фон Эдинга, Ю.И. Шамурина, Е.В. Михайловского, И.А. Ковалева, И.Б. Пуришева, В.Н. Иванова, С.Е. Новикова, Б.М. Кирикова. Ими были подготовлены монографии, научные статьи и туристические путеводители, рассматривающие в различных аспектах памятники Угличского края, анализирующие архитектурно-художественный облик.
Одной из наиболее значительных и глубоких работ следует признать статью А.Н. Горстки, посвященную местному каменному строительству XVII– первой трети XVIII веков, – «Каменьщики, сиречь архитекторы…», опубликованную в 2012 г. в сборнике Музея истории Углича. В обозначенной статье едва ли не впервые уделено внимание персоналиям – названы имена мастеров, предположительно участвовавших в создании местных архитектурных памятников. Отмеченная статья стала итогом многолетней научной работы, обобщила данные более ранних публикаций. Собранные автором сведения представляют значительную ценность и требуют тщательной проработки многих затронутых вопросов.
Данная статья тоже посвящена памятникам архитектуры Угличского края и персоналиям мастеров. В ней изложены результаты натурных исследований, предложен вариант систематизации памятников по художественным центрам, причастным к их созданию. Это тем более важно, что в последнее время были выявлены сведения о многих мастерах (подрядчиках каменных дел), осуществлявших строительную деятельность на территории Угличского края в более поздний период – в конце XVIII– середине XIX веков. В данном контексте представляется чрезвычайно важным изучение ранних и наиболее значительных памятников, выстраивание целостной картины участия в их создании мастеров из ведущих строительных и художественных центров.
В период второй половины XV– XVI веках в Угличском крае было достаточно развито каменное строительство. При угличском князе Андрее Васильевиче Большом (1462-1491) были возведены каменные Спасо-Преображенский собор, княжеский дворец, собор Покровского монастыря. Далее, примерно в 1521-1522 гг. строится каменный храм в Алексеевском монастыре, в 1526 г. в Покровской обители – церковь «святаго чюдотворца Николы под Колоколы» (1). В 1559-1563 и 1577-1589 гг. – в Николо-Улейминском монастыре Введенская церковь с трапезной и Никольский собор. Это далеко неполный список. Например, на посаде в XVIстолетии существовала, по меньшей мере, одна каменная жилая постройка – палата на дворе Ефрема Малафеева сына Толмачева, на Воскресенской улице, упоминаемая в 1572 г. (2).
Очевидно, к исходу XVIвека в Угличе сформировались уже собственные артели мастеров. Так, по сведениям Угличского летописца, между Камышевым и Греховым ручьями находилось несколько ремесленных слобод, где, в числе прочих, проживали каменщики и кирпичники (3). В описании Углича 1620-х гг. значатся одиннадцать дворов каменщиков и кирпичников на Федотовой, Окишовой, Ильинской, Сарайской улицах, в Дурасове переулке – «белые» дворовые места, освобожденные от податей (4). Мастера были записными, – находились в ведении учрежденного в 1580-х гг. Приказа каменных дел. В их обязанность входило по предписанию государства выполнять различные казенные работы. Правда, в Смутное время места запустели, некоторые мастера погибли или покинули город.
В 1624 г. каменщики из Углича были вызваны на строительство Можайской крепости, после утраты Смоленска ставшей первостепенной в обороне западных подступов к Москве. Когда мастер Вавилка Кирпичников не явился на работы, угличскому воеводе была направлена царская грамота с грозным обвинением в укрывательстве: «делаешь нашему Можайскому городовому каменному делу мотчанье (промедление – Е.Л.) и поруху великую» (5). К сожалению, возведенный в 1624-1626 гг. кремль с восемью башнями и двумя воротами не сохранился до настоящего времени – был разобран в начале XIXвека.
В Угличском крае тоже велись некоторые каменные работы, связанные с восстановлением храмов кремля и Покровского монастыря. Наиболее значительное строительство развернул в 1620-х гг. настоятель Алексеевского монастыря Мисаил. Бывший келейный старец патриарха Филарета, несомненно, обладал обширными возможностями. В Писцовых книгах Угличского уезда 1629-1631 гг. сообщается: «да в том же монастыре устроено вновь во 136 (1628) году каменнаго дела палат вверху и в исподи 8 служеб да колокольня верх шатровая, да церковь Пречистыя Богородицы Одигитрия с трапезою на подклетах» (6). Там содержится упоминание о пристройке к Алексеевской церкви с палатами и колокольней и об Успенской «Дивной» церкви с трапезной.
Обитель располагала собственными мастерами, прожившими в Алексеевской слободе. В Писцовых книгах перечислены каменщики Степанко Патрекеев, Гришка Волк, Тренка Федоров, Левка Алексеев, Елисейко Григорьев, Гришка Семенов, Любимко Борисов, а также кирпичники – Ивашко Кузьмин, Минка Телятев, Фомка Карпов, Тимошка и Ондрюшка Ивановы Заварзины, Ивашко Трофимов (7). Не вызывает сомнений, что перечисленные в Писцовых книгах люди принимали участие в создании выдающегося шедевра древнерусского зодчества – Успенской «Дивной» церкви. Впрочем, не исключено, что храм был лишь восстановлен и перестроен в 1620-х гг. Многие исследователи обращали внимание на характерный для зодчества XV – начала XVIвеков аркатурно-колончатый пояс алтарных апсид, слишком архаичный для первой трети XVIIвека, и осторожно высказывали предположения о более раннем происхождении храма (8). В Угличском летописце сообщается, что «троеверхая или троешатровая» церковь с двумя приделами была построена «в лето 7055 (1547) году» (9).
При этом необходимо отметить, что характерный для московского зодчества шатровый храм не оказал существенного влияния на местную архитектуру, не вызвал подражаний. Разоренный в Смутное время город не имел возможности вести каменное строительство, едва насчитывал тысячу жителей. В Угличе после периодической высылки мастеров на казенные работы и отсутствия местного спроса в Писцовых книгах 1674-1676 гг. значатся лишь один каменщик бобыль Михаил Борисов и один кирпичник – «молотчей человек» Микифор Минин, жившие на Ильинской и Сарайской улицах (10). Но 1670-е годы стали переломным временем – с этого десятилетия в Угличском крае вновь возобновляется каменное строительство, вступает в пору становления и расцвета.
В 1674-1677 гг. на средства ростовского митрополита Ионы Сысоевича возводится архитектурный ансамбль Воскресенского монастыря. Важно проследить, кто мог являться автором этого выдающегося сооружения. Можно отметить, что Воскресенский монастырь имеет мало общего со знаменитым митрополичьим двором (Ростовским кремлем) и другими ростовскими памятниками. Создававшие их мастера во многом ориентировались на формы Успенского собора начала XVIвека. При этом в декоре храмов сравнительно редко применялись наличники, практически повсеместно присутствовали повторявшие детали Успенского собора ступенчато-сужающиеся лопатки, аркатурно-колончатый пояс, характерный декор барабанов. Заказчик и направляемые им зодчие сознательно стремились к созданию единого целостного ансамбля. В Угличе ситуация была иной – изначально возведенный Воскресенский собор композиционно близок ярославским храмам, также содержит черты московского зодчества.
А.Н. Горстка в Синодике Воскресенской обители выявил поминальные записи: «Род подмастерья каменных дел Ивана Саккулина да каменщика Стефана Иванова, да каменщика Ивана», «Род с Москвы каменных резных дел мастера Григорья Иванова Сына Устинова» (11). Были просмотрены писцовые книги соседних с Угличем ведущих строительных центров – Ярославля и Ростова (12), – но в них не встретилось упоминаний об Иване Саккулине и Стефане Иванове. Не прослеживаются они и в местных документах. Не были ли они выходцами из Москвы? Относительно Устиновых можно отметить следующее: в 1670-х гг. на дворе Успенской церкви в Дурасовом переулке (восточная часть Успенской площади) проживал дьяк ростовского митрополита Алексей Устинов, при нем брат Иван и его сын Григорий тринадцати лет (13). Как справедливо было отмечено, дьяк Алексей Устинов состоял в Угличе доверенным лицом митрополита Ионы и явно руководил строительством Воскресенского монастыря (14). Г.И. Устинов – будущий известный архитектор петровского времени. При этом Устиновы едва ли были коренными угличанами – лишь временно направленными должностными лицами, чиновниками.
Вопрос хронологии создания монастырского ансамбля редко входил в поле зрения исследователей, обычно воспринимавших комплекс зданий как единое целое. При этом натурное изучение позволяет выявить особенности, практически «лежащие на поверхности», видимые невооруженным глазом. В частности, в районе примыкания звонницы заметны введенные в ее объем целостные арки южной части галереи собора с характерным декором и разобранным парапетом. Арки, прилегающие к южному приделу, заложены и превращены в небольшие окна. «Профилированная тяга над подклетом», опоясывающая все здания монастыря, вопреки словам Б.М. Кирикова (15), вовсе не единая. На фасадах собора пояс помимо традиционного поребрика включает изящный профиль из лекального кирпича, а на фасадах звонницы, трапезной и церкви Одигитрии – простые трехступенчатые полочки.
Все перечисленное позволяет сделать однозначный вывод, что первоначально Воскресенский собор был отдельностоящим зданием. Принятая датировка 1674-1677 гг., подтверждаемая Писцовыми книгами 1674-1676 гг. и прежде существовавшей надписью на тяблах иконостаса, определяет период строительства соборного храма. Лишь с течением времени возник оригинальный замысел свести воедино собор, монументальную звонницу и трапезную с церковью Одигитрии. Точная хронология событий неизвестна, не отражена в источниках, но, вероятно, новое строительство было осуществлено вскоре после завершения собора или в 1680-х гг. Так был сформирован один из наиболее необычных и величественных ансамблей в русском зодчестве XVII столетия. Именно сложная компоновка объемов, сведение в единый комплекс различных зданий позволяют многим исследователям видеть сходство со знаменитым ансамблем ростовского митрополичьего двора, но в структуре фасадов и деталях декора присутствует больше отличий, чем сходства.
Воскресенский собор композицией и четкой симметричной структурой близок ярославскому зодчеству. Это типичный пятиглавый четырехстолпный храм с арочной галереей и двумя приделами. При этом среди знаменитых ярославских церквей затруднительно найти точные аналоги. В ярославской традиции иначе трактовались оформление окон четверика, пластический декор фасадов, присутствовали крупные и высокие барабаны пятиглавия с частым аркатурно-колончатым поясом. Архитектурное решение храма ближе московской традиции. Не вызывает сомнений, что митрополит Иона для осуществления своих замыслов мог вызвать столичных мастеров. Важной чертой облика Воскресенского собора является его изысканный декор, включающий детали из лекального кирпича, разнообразные формы наличников. Декор органично соседствует с суровой мощью стен. Вплоть до строительства в начале XVIIIвека нового Спасо-Преображенского собора в Угличе не будет таких утонченности и многообразия.
Пристроенные несколько позднее к Воскресенскому храму звонница и трапезная с церковью Одигитрии имеют более простой декор, характеризующийся меньшим использованием фигурного кирпича. Они явно возведены другой артелью мастеров, склонных с более свободной композиции, иной трактовке деталей. Можно задаться вопросом: отмеченные в Синодике Иван Саккулин и Стефан Иванов на каком этапе могли принимать участие в создании монастырского ансамбля?
Можно предположить, что та же артель мастеров, после завершения трапезной и звонницы, в 1689-1700 гг. осуществила строительство расположенной по соседству церкви Рождества Иоанна Предтечи. В ее оформлении применен похожий декор, включающий наличники с парными килевидными и вогнутыми сандриками, миниатюрными двойными кубышками и жгутами, характерные Т-образные «городки» в составе карнизов. Храм также характеризуется умеренным использованием фигурного кирпича – лишь в оформлении колокольни присутствует насыщенный утонченный декор. По признанию большинства исследователей пятиглавый храм с бесстолпным четвериком и сложной свободной компоновкой объемов принадлежит московской школе зодчества.
Богатством и разнообразием убранства, включающего многочисленные изразцы, Предтеченский храм, конечно, превосходит трапезную и церковь Одигитрии, но такие отличия естественны для монастырских и приходских храмов.
В качестве итога можно отметить, что возведение ансамбля Воскресенского монастыря стало настоящей школой для угличских мастеров, позволило вновь сформировать кадры каменщиков и строительных артелей, сведения о которых появляются с конца 1680-х гг. Уникальный ансамбль стал примером и источником подражаний.
Одним из немногих памятников архитектуры Угличского края, обстоятельства создания которых отражены в сохранившемся комплексе документов, является Смоленская церковь Богоявленского женского монастыря. Наиболее ценным источником является рядная запись, заключенная 18 марта 1689 г. между игуменией Еленой и артелью угличских мастеров, принявших обязательство за пятьсот рублей «зделать церковь каменную во имя чудного Богоявления Господня один престол». В документе приводится поименный список мастеров – угличане, посадские люди Артемий Данилов сын Птицын, Иван Иванов сын Русинов, Иван Елизарьев сын Кисельников, Устим да Клим Васильевы дети Шкурятевы, Степан Парфентьев сын Шапошник, Тимофей Федоров сын Братцов, Михайло да Филипп Васильевы дети Устюженцевы, Аника Ивлев сын Чупрунников, Дементий Патрикеев сын Булгаков.
Фрагмент южного фасада Смоленской церкви. Рисунок Н.Я. Тамонькина. 1940 г.
Источники позволяют выявить дополнительные сведения о некоторых из перечисленных мастеров. Главой артели, несомненно, был Артемий Данилов сын Птицын, но о нем, к сожалению, не удалось встретить каких-либо других упоминаний.
Второй мастер – Иван Иванов сын Русинов – жил на Меньшой Панской улице, располагавшейся в районе перекрестка современных Первомайской и 9 Января. Позже, в начале XVIIIвека, тот двор принадлежал кирпичникам Ивану Малафееву и Ивану Иванову Братцовым. Третьим мастером, возможно, был Иван Елисеев сын Кисельников, живший на Сухом пруде, на улице Свистухе. Он родился примерно в 1665 году, в Переписной ландратской книге 1717 г. обозначен нищим. В местности Дурасова переулка, близ Каменного ручья, жил Стефан Парфентьев Шапошников. Он был сыном бобыля Парфентия Маркова. После его смерти двором владел младший брат – тоже Парфентий. Сын, Афанасий Степанов Шапошников, поселился по соседству – на Пашиной горе (местность над берегом речки Шелковки). И брат, и сын были каменщиками.
Тимофей Федоров Братцов, сын бобыля Федора Кириллова, жил на Панской улице (местность ул. 9 Января) – был кирпичником и значился еще в Переписных книгах 1709 г. У другого мастера, Аники Ивлева Чупрунникова, был сын Родион, тоже ставший каменщиком, в начале XVIIIвека поселившийся на Петровском берегу (местность начала ул. Ленина). И последний мастер – Дементий Патрикеев Булгаков – сын «пришлого человека» нищего Патрикея Фаддеева, выходца из села Прилуки, бывшего служки Троице-Сергиева монастыря. Отец в 1670-х гг. жил в слободе у Троицкого ручья (16).
Таковы немногочисленные сведения о мастерах, построивших каменный храм Богоявленской обители. Примечательно, что многие из них жили поблизости от монастыря, являлись выходцами из посадских низов. В период составления Писцовых книг 1674-1676 гг. они не значились в числе записных каменщиков и кирпичников. Можно предположить, что их становление прошло при строительстве Воскресенского монастыря. Такие масштабные работы помимо профессиональных мастеров неизбежно требовали привлечения большого числа рабочих. Конечно, у ремесленников не было принято делиться профессиональными знаниями, но участие в работах вполне позволяло многое увидеть и усвоить, сами здания становились примером для подражаний.
В рядной записи было конкретно указано – тесаный декор окон и дверей делать «как зделано у теплые церкви на Углече в Воскресенском монастыре и в спусках, и в закромах так же». В формах наличников, кокошников, поясов и карнизов, в самой композиции здания присутствует заметное сходство с трапезным храмом Воскресенской обители. Угличским мастерам, несомненно, удалось достичь гармонии и выразительности, создать живописный силуэт – лишь в проработке деталей местами чувствуются наивность и упрощенность.
Строительство храма Богоявленской обители было осуществлено в 1689-1691 гг. 7 апреля 1692 г. угличане посадские люди подрядчики Иван Иванов сын большой Русинов, Степан Парфеньев сын Шапошников, Иван Елизарьев сын Кисельников с товарищи дали игуменье Елене с сестрами расписку в том, что получили «по рядной своей записи от церковнаго каменнаго дела за работу четыреста шестьдесят рублев» (17). В расписке фигурирует меньшее число мастеров, отсутствует А.Д. Птицын. На первом месте здесь значится И.И. Русинов, который также мог осуществлять руководство строительством. Смоленская церковь обычно датируется 1700 г., – возможно, в небольшом бедном монастыре немало времени потребовали завершение каких-либо работ, создание убранства, подготовка храма к освящению.
К деятельности угличских зодчих может быть отнесен еще ряд памятников. Например, Богоявленская церковь Покровского монастыря, не имеющая точной датировки, но, очевидно, возведенная в 1680-1690-х гг. Своим обликом и композицией она явно копирует трапезный храм Воскресенского монастыря, повторяет многие использованные детали и приемы. Можно еще отметить Введенскую церковь Николо-Улейминского монастыря, завершенную в 1695 г. Данный храм, по мнению С.Е. Новикова, строился под явным влиянием московского зодчества, включает редкую форму трехлучевого «звездчатого» наличника (18), но при этом можно отметить распространенные в угличских памятниках карниз из Т-образных «городков», формы других наличников с килевидными сандриками. Примечательно, что на композицию храмовой части также оказал влияние трапезный Благовещенский храм Борисоглебского монастыря (1524-1526), перестроенный в XVIIвеке. По его примеру могли быть выполнены средние лопатки южного фасада четверика, прерывающиеся над окнами, а также кокошники с сухариками.
Еще одной примечательной деталью, характерной для угличского зодчества, является выявленный С.Е. Новиковым разорванный фронтон на западном фасаде в основании колокольни. Такая деталь использована в композиции храмов Воскресенского, Богоявленского, Улейминского монастырей. Правда, на западном фасаде трапезной Воскресенского монастыря элемент мог являться и более поздним дополнением, поскольку кладка фронтона не имеет перевязки с часобитной звонницей. Изначально звонница могла свободно размещаться между скатами крыши.
Перечисленные выводы об участии в создании памятников угличских мастеров, конечно, спорны, лишены опоры на документы, но трудно отрицать близкую общность данных памятников. Едва ли угличские мастера построили только один храм. Известны и другие памятники, – например, Предтеченская церковь Алексеевского монастыря, храм царевича Димитрия «на крови». Перечисленные здания могли являться плодом деятельности разных артелей, использовавших в качестве примера ансамбль Воскресенского монастыря, церковь Рождества Иоанна Предтечи «на Волге», образцы московского и ярославского зодчества.
Б.М. Кириков называет храм Усекновения главы Иоанна Предтечи Алексеевского монастыря (1681 г.) «упрощенной репликой ярославских церквей» (19). Внутренняя бесстолпная структура соответствует традициям московского зодчества, но общая композиция с западной папертью, крыльцом, асимметричным северным приделом, деление фасадов четверика лопатками на три прясла близки ярославским храмам. В качестве аналогов можно назвать церкви Николы в Меленках (1668-1672) и Димитрия Солунского (1671-1673). Они, очевидно, оказали влияние на угличский памятник. Облик Предтеченской церкви сугубо провинциален, заметно уступает другим местным памятникам. Важной особенностью являются наличники, включающие утонченный наборный декор из миниатюрных кубышек и ромбовидных вставок.
Церковь Царевича Димитрия «на крови» (1638-1692) по признанию исследователей следует принципам московского зодчества, но ее облик более характерен для середины XVIIстолетия. Храм имеет сложную долговременную историю создания. Не исключено, что в его строительстве принимали участие и местные артели каменщиков. Характер декора целиком соответствует укоренившейся в Угличе традиции и чрезвычайно близок другим местным памятникам.
Плодом деятельности ярославских мастеров может являться величественный собор Николо-Улейминского монастыря (1675-1677). Композиция его четверика и формы пятиглавия близки церкви Спаса на Городу (1672 г.). При этом храм характеризуется упрощенностью деталей, имеет тонкую тягу в основании кокошников, иначе выполнены окна четверика, углубленные в прямоугольные ниши, прежде обрамленные наличниками.
Аналогичные выводы об участии ярославских мастеров можно сделать и в отношении построенных на рубеже XVII-XVIIIвеков ограды и надвратной Троицкой церкви (20). Как известно, они были возведены на средства получившего исцеление в обители ярославского купца Федора Верещагина (21). Наиболее значительная в Угличском крае монастырская ограда своим обликом отчасти повторяет крепостные стены и башни Спасо-Преображенского и Толгского монастырей. Надвратный храм, исходя из требований единства ансамбля, строился с явной оглядкой на Введенскую церковь, но в изначальном виде имел более насыщенную и богатую пластику оформления фасадов. К сожалению, памятник подвергся значительной перестройке в конце XIXвеке, существенно исказившей его формы – в особенности западного фасада.
В Угличском крае есть еще один памятник, стоящий особо в ряду перечисленных зданий и, справедливо говоря, мало связанный с угличским зодчеством, его особенностями и традициями. Это храм Дивногорской Троицкой пустыни (1674-1694), входивший в состав одного из подворий ростовских архиереев. Композиция церкви столь близка характерному стилю митрополита Ионы, что можно говорить об участии в ее строительстве зодчих Ростовского кремля.
По словам Е.М. Михайловского, «Строилась она, несомненно, одним из лучших зодчих митрополита. Так, в аркаде северной паперти церкви мы находим повторение аркады перехода у Воскресенской церкви на северных воротах митрополии в Ростове… Детали и пропорции пояса декоративной аркатуры вверху здания, встречающейся почти на всех постройках Ростова того времени, в Троицкой церкви взяты с первоначального оригинала, с древнего Успенского собора Ростова, и нарисованы умелой рукой» (22).
Не вызывает сомнений, что никто иной не смог бы столь точно следовать стилю митрополичьего двора, выполнить характерные детали, вроде аркатурно-колончатого пояса, форм паперти и алтарных апсид. Близкими аналогами данного храма можно признать церкви Иоанна Богослова и Спаса на Сенях Ростовского кремля, храм Спаса на Торгу. Отличия в композиции и пропорциях связаны, прежде всего, с особенностями расположения и назначением здания.
Строительство Троицкой церкви было завершено при митрополите Иоасафе – новый период привнес насыщенный декор в стиле «нарышкинского барокко». Очевидно, основной объем здания возведен в предшествующий период. На завершающем этапе были сооружены колокольня, барабаны пятиглавия и крыльцо с гранеными столбами. Подверглись изменению формы окон, выполнены наличники, пробиты восьмигранные проемы на южном и северном фасадах. Примечательно, что барочный декор совершенно отличается от возведенной в тот же период церкви Одигитрии Ростовского кремля. Очевидно, угличский памятник достраивали другие мастера, с большой долей вероятности, привлеченные из Москвы.
В данном контексте едва ли возможно согласиться с выводами А.Н. Горстки об участии в строительстве Троицкой церкви на первом этапе «ростовского или угличского зодчего средней руки» и завершении работ каменных дел мастером Г.И. Устиновым (23). Облик памятника свидетельствует о высоком уровне мастеров, работавших на первом этапе, их прямом участии в создании выдающегося шедевра русского зодчества – Ростовского кремля. Напротив, не всегда уместное сочетание изначальной композиции и привнесенного декора несколько снизило художественные достоинства здания. Более поздние детали требуют тщательного изучения, поиска аналогов. Утверждение об авторстве Г.И. Устинова нуждается в конкретных доказательствах.
Еще одним зданием, возведенным под влиянием ростовского зодчества, являлась Никольская надвратная церковь Покровского монастыря (кон. XVII в.). Храм подвергся значительной перестройке в 1829-1832 гг., фактически был заменен новым зданием в классическом стиле с надвратной колокольней. Изначальный облик известен лишь по схематичному изображению на иконе преподобного Паисия из собрания Угличского музея (24). Но сохранявшиеся до 1930-х гг. фланкировавшие ворота симметричные башни, несомненно, повторяли детали митрополичьего двора.
Важным этапом местной архитектуры стало строительство в 1700-х гг. Спасо-Преображенского собора. На основе подрядной записи, опубликованной В.В. Зубаревым и А.В. Ягановым (25), установлено, что основные строительные работы выполнила артель мастеров из Ярославского уезда, которую возглавлял крестьянин Городского стана, вотчины стольника Григорья Семеновича Васильчикова села Знаменского деревни Юрятина каменных дел подрядчик Григорий Федоров. В артель также входили каменщики Андрей Лукьянов, Федор Васильев и другие – всего девятнадцать человек, крестьян Ярославского уезда, но они, вероятно, являлись лишь исполнителями работ.
Одновременно оговаривалось, что над подрядчиком и каменщиками в церковном деле должен был надсматривать наборщик Печатного двора Григорий Иванов сын Устинов. Столь странную должность в тот период занимал будущий известный архитектор петровского времени. Документ подтверждает версию А.Н. Горстки об участии в строительстве храма Г.И. Устинова (26). Содержание подрядной записи от 20 августа 1700 г. определенно свидетельствует, что он мог являться автором проекта собора, для которого выполнил упоминаемые в тексте чертежи.
При этом необходимо отметить еще один факт. Одним из свидетелей при заключении подрядной записи выступал «приказа Большого Дворца каменных дел подмастерье» Кондрат Семенов сын Мымрин – другой известный московский зодчий, резчик по камню. Данный факт весьма интересен. Как известно, под его «смотрением» в 1688-1692 гг. был возведен Успенский собор Иосифо-Волоцкого монастыря (27). При внимательном осмотре нетрудно заметить значительное сходство с угличским памятником, которое присутствует в общей композиции, структуре фасадов и даже формах крылец. С большой долей вероятности К.С. Мымрин был не только «свидетелем», но и одним из авторов проекта Спасо-Преображенского собора. Вероятно, Г.И. Устинов при проектировании мог взять за основу обозначенный храм. При этом его собственным достижением стало создание уникального бесстолпного перекрытия – обширного сомкнутого свода.
Дальнейшие обстоятельства помешали осуществить первоначальный замысел. В Угличском летописце описывается остановка строительства на уровне верхней части четверика, очевидно, связанная с недостатком средств и материалов (28). Данный факт подтверждается обликом храма, – если основная часть четверика имеет изящный декор из лекального кирпича и белого камня в стиле «нарышкинское барокко», то в верхней части присутствуют кокошники заметно упрощенных форм и традиционные старообразные барабаны пятиглавия. Вероятно, строительство храма завершали уже другие мастера – менее искусные и мыслившие более традиционно. Это могли быть местные артели каменщиков.
На основе облика собора Иосифо-Волоцкого монастыря можно предположить, что кокошники на уровне аттика отчасти соответствовали первоначальному замыслу, а барабаны могли иметь типичную для «нарышкинского барокко» граненую форму и утонченный декор. Обстоятельства строительства, конечно, снизили художественные достоинства угличского памятника, но, очевидно, способствовали более органичному включению в архитектурный ансамбль города. Традиционное пятиглавие монументально и эффектно, принимает на себя главенствующую роль в волжской панораме города.
В заключение можно отметить, что в начале XVIIIвека в Угличе насчитывалось значительное число мастеров строительных специальностей. Так, в Переписных книгах 1710 г. содержатся следующие статистические данные: «каменьщиков и кирпичников 25 дворов, в них людей мужского пола 67 человек, женского пола 71 человек». В Переписной ландратской книге 1717 г.: «каменщиковы и кирпичниковы 18 дворов, в них людей мужского пола 57 человек, женского пола 68 человек; каменщиковы и кирпичниковы вдовьих 5 дворов, да келья, в них людей мужского пола 9 человек, женского пола 21 человек» (29). Мастера проживали практически на всей территории посада, без четкого выделения особых ремесленных слобод. Можно лишь отметить, что значительная часть кирпичников по-прежнему, как и в первой четверти XVIIвека, концентрировалась на Сарайской улице. Уже в 1710-х гг. среди мастеров упоминается фамилия Омячкиных, преемственно осуществлявших кирпичное производство на протяжении XVIII-XIXстолетий. Также значатся фамилии Братцовых, Баушевых, Шапошниковых, Коровниковых, Чупрунниковых и др.
На последующую историю местной архитектуры оказал влияние известный указ от 20 октября 1714 г. о запрете каменного строительства по всей стране, кроме Санкт-Петербурга, приостановивший строительную деятельность. Но уже со второй половины 1720-х гг. в Угличе вновь возводятся каменные храмы.
Сложно сказать, сколь существенным было влияние десятилетнего запрета, существовала ли возможность вести каменное строительство в условиях Северной войны и обнищания населения. Дальнейший этап истории местной архитектуры преемственно продолжает тенденции предыдущего. Вплоть до второй половины XVIIIвека на облик посадских и сельских храмов продолжали оказывать влияние стиль «нарышкинское барокко» и традиции предшествующего столетия. Образцом при новом строительстве нередко служил Спасо-Преображенский собор, созданный плеядой ярославских, московских и угличских мастеров. С большой долей вероятности местные артели, наряду с мастерами из значительных строительных центров, продолжали работать в городе и уезде. Но более поздний период не входит в хронологические рамки данной статьи. Местная архитектура XVIIIстолетия требует серьезного изучения, выявления неизвестных ныне документальных источников.
Примечания.
1) Типографская летопись. // Полное собрание русских летописей. Т. XXIV. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 222.
2) Шумаков С. Угличские акты (1400-1749 гг.). М., 1899. С. 73-74, 75-76, 107-108.
3) Царе-Углический Летописец. Издание Угличского родословно-краеведческого общества им. Ф.Х. Кисселя. Углич, 2013. С. 132.
4) Липинский М.А. Угличские акты XVII века. Ярославль, 1889-1890. С. 78-85.
5) Там же. С. 149-151.
6) Липинский М.А. Угличские писцовые книги. Угличский уезд в XVII веке. Ярославль, 1888. С. 219.
7) Там же. С. 220-221.
8) Грабарь И.Э. История русского искусства. Т. II.М., 1914. С. 84; Эдинг Б.Н. Ростов Великий. Углич. М., 1913. С. 176; Михайловский Е.В. Углич. М., 1948. С. 31; Горстка А.Н. «Каменьщики, сиречь архитекторы…» Музей истории Углича. Углич, 2012. С. 26-29.
9) Летописец. Указ. изд. С. 321.
10) Писцовые книги города Углича стольника М.Ф. Самарина и подьячего М. Русинова 1674-1676 гг. // Труды ЯГУАК. Вып. 2. М., 1892. С. 138, 147.
11) УГИАХМ. Коллекция редкой книги. Ед. хр. Уг/КП-6342, РК-51. Л. 82 об., 66 об.
12) Ярославские писцовые, дозорные, межевые и переписные книги XVII в. // Труды ЯУАК. Кн. VI. Вып. 3-й и 4-й. Ярославль, 1913; Переписные книги Ростова Великого второй половины XVII века / Издание Титова А.А. СПб., 1887. С. 60-66.
13) Писцовые книги… Указ. изд. С. 54.
14) Горстка А.Н. Указ. соч. С. 45.
15) Кириков Б.М. Углич. Л.: Художник РСФСР, 1984. С. 72.
16) Писцовые книги… Указ. изд. С. 143, 163, 157, 410, 207; Углич. Материалы для истории города XVII и XVIII столетий. М., 1887. С. 37, 31, 35, 65, 33.
17) УГИАХМ. Коллекция документов. Ед. хр. Уг/КП-6348, Д-891. Л. 17 об. – 18 об.
18) Новиков С.Е. О редкой форме наличника трапезной Улейминского монастыря под Угличем // Вопросы истории, теории и практики архитектуры. Межвузовский тематический сборник трудов. Л., 1985. С. 45-50.
19) Кириков Б.М. Указ. соч. С. 68.
20) Строительство ограды и Троицкой надвратной церкви обычно датируется 1713 г., но в Переписных книгах 1702 г. каменная ограда с башнями и храм отмечены как уже существующие (Углич. Материалы для истории города XVII и XVIII столетий. М., 1887. С. 117, 116. С. 225-226).
21) Николо-Улейминский монастырь. Углич, 1995. С. 11-13.
22) Михайловский Е.В. Указ. соч. С. 49.
23) Горстка А.Н. Указ. соч. С. 42-43, 45.
24) УГИАХМ. Коллекция древнерусской живописи. Ед. хр. Уг/КП-2795, ДРЖ-187.
25) Зубарев В.В., Яганов А.В. Подрядная запись 1700 года на строительство соборной Спасо-Преображенской церкви в Угличе // Архитектурное наследство. Вып. 63. М.; СПб., 2015. С. 54-56.
26) Горстка А.Н. Указ. соч. С. 46.
27) Монастыри. Энциклопедический справочник / Под ред. архиепископа Бронницкого Тихона. М., 2001. С. 46; Официальный сайт Иосифо-Волоцкого мужского ставропигиального мужского монастыря. Архитектурный ансамбль.
28) Летописец. Указ. изд. С. 272, 258-261.
29) Углич. Материалы для истории города XVII и XVIII столетий. М., 1887. С. 117, 116
